Мужчина, которого предала женщина

Валентин не знал, кто эта женщина. Но судя по всему, она имела непосредственное отношение и к дому, и к баньке, на скамейку возле которой поставила снятое с коромысла ведро. Он бы и хотел помочь ей, но за плечами тяжелый мешок, а скинуть его он не решился, ведь потом снова поднимать, а силы уже давно на исходе.

– Ну, сказали.

– Кто, Илья?… Он пошутил. Там овраг, туда сбрасывать надо, – сняв и поставив на лавку второе ведро, сказала она и махнула рукой в сторону дома. – Там и близко, и овраг засыпать нужно.

Валентин удрученно кивнул. Теперь он понимал, почему весь путь туда и обратно у Теплова занимал три минуты, а у него все пять, а в последнее время и вовсе десять…

– Это они тебя за салагу держат, – весело, но с некоторой долей сожаления объяснила она. – Поэтому и гоняют…

– Но это нормально, – прозвучал за спиной чей-то спокойный вразумительный, но вместе с тем незнакомый голос.

Валентин резко обернулся и удивленно посмотрел на человека, которого до этого видел только на экране телевизора. Это был высокий, спортивного телосложения парень с азиатским разрезом глаз. Судя по всему, перед ним стоял небезызвестный прапорщик Казымов. Имя у него русское, и говорил он совершенно без акцента. Взгляд у парня колкий, но улыбка спокойная, благодушная.

Одет он был ужасно – в старый спортивный костюм, поверх которого был напялен женский плащ столетней давности.

– Нормально, – повторил он. – Если гоняют, значит, за своего держат… Чего смотришь? Плащ тебе мой не нравится? Так еще платок бабский будет – потом, не сейчас. Это, парень, маскировка у нас такая. Все в деревне знают, что Катерина женщина вдовая, что одна живет. Вертолета в деревне нет, наблюдательной вышки тоже, но мы все равно по двору днем только в платках ходим. И по одному… Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда давай разгружайся и отдыхай. Через час банька готова будет, да, Катерина?

– Будет, будет, – отозвалась женщина.

– Еще раз увижу, что воду сама таскаешь… э-э, коромысло твое сломаю…

– На своем тогда таскать будешь! – засмеялась Катерина.

– Я тебе сейчас покажу коромысло!

Женщина весело засмеялась в ответ на шутливую угрозу и скрылась в баньке. Казымов тут же устремился за ней. Валентин уже шел к реке, когда за ними захлопнулась дверь.

Он вернулся в погреб, забрался в штольню. Ход под землей тянулся уже на тридцать метров под землей, оставалось еще примерно столько же. Теплов уверял, что после того, как рабочих рук прибавилось, дело быстрей пойдет на лад. Сегодня за ночь они прошли метра три-четыре, не меньше, по всем правилам науки, с подпорками, за которыми приходилось ходить в лес.

– Казымов сказал, шабаш, – сказал Валентин, усаживаясь на заполненный мешок.

– Ну, если Казымов сказал, тогда шабаш, – кивнул Теплов, сидевший на том же мешке с другого края.

– А Катерина сказала, что ты меня как салагу гоняешь. В овраг землю бросать надо, а не в реку…

– Ну, если Катерина сказала, так оно и есть, – заулыбался Леша.

– Я видел этот овраг, это совсем рядом, мы бы еще два метра прошли, если бы я к реке не бегал…

– А может, я перетрудиться боюсь. Чем дольше ты ходишь, тем больше я отдыхаю, такая вот арифметика. А тебе походить полезно, это для тебя тренировка…

– Это дедовщина. А я, между прочим, не мальчик. И мне тридцать лет.

– Да, и еще ты лейтенант запаса.

– Я этого не говорил.

– Но я-то знаю… Знаешь, где в армии дедовщина процветает? В местах постоянной дислокации. Когда подразделение выходит на боевое задание, дедовщина исчезает. А у нас, так сказать, процветает. Потому что расслабились мы. Хоть и немного, но расслабились… Как тебе Катерина?

– Ну, я не знаю… Хорошая женщина.

– Хорошая. Казымов с ее мужем в плену был. Мужа ее убили, а он к ней приехал, рассказать, каким хорошим человеком был ее муж. Приехал, крышу покрыл, крыльцо поставил, печку в баньке переложил… Ну, и вдову заодно утешил. Это я тебе без всякого сарказма говорю… У него жена татарка, хорошая, говорит, жена, ребенок, но и Катерина ему нравится. К жене ходу нет, сам знаешь почему, а про Катерину никто не знает, здесь его искать никто не будет. И мы бы его здесь не нашли, если бы он не сказал… Мы еще на суде сговорились здесь собраться. Он адрес дал, рассказал, как добраться. Пока в клетке сидели, сговорились… Как зверей нас в клетке держали, когда суд шел… Как зверей… Что ж, как звери мы себя и ведем. Пока без крови дело обходится. Я конвой разоружил, но никого не убивал. Вы с Юрой как сбежали?

– Заложника взяли, на его машине и сбежали. Юра гранату из хлеба сделал.

– Нуда, это Ваня его научил, – кивнул Теплов. – Вы своего заложника убивать не стали, и Ваня никого не покалечил, когда сбегал. Он тоже на этапе сбежал, дыру сделал в вагоне и сбежал…

– Но это невозможно.

– Для Вани все возможно… И командир наш ловко сбежал. Притворился, что у него аппендикс лопнул, а когда в больницу попал, так и включил ноги… Только вот лейтенант наш Вадим что-то медлит. Ждем, а его все нет. Ну ничего, вас дождались – и его дождемся…

– А если его при побеге взяли? А если при попытке к бегству, ну это?…

– Типун тебе на язык!

– А если не сможет он сбежать?