Мужчина, которого предала женщина

– Это все из-за тебя, козел! – заорал он. – Это ты фортуну испугал!

Валентин опустил голову, глядя на него исподлобья. Он должен был ответить на оскорбление, но сама интуиция подсказывала ему, что не стоит реагировать на это. Ведь ясно же, что небритый провоцирует его.

– А чего ты молчишь? – поднимаясь со своего места, с хищным оскалом спросил победитель виртуального заезда. – Ты что, правда козел?

– Нет. Валентин я.

Он назвал статью, по которой был уже осужден, сказал, что предъявляют ему на довесок. Но, похоже, его уголовное досье мало кого здесь волновало.

– А может, ты все-таки козел?

Небритый подошел к Валентину, обошел его по кругу, принюхиваясь.

– А может, ты дырявый?

– Нет.

– А если да?… В тазик сядешь?

– Зачем?

– А мы посмотрим, какой ты. Если пузыри пойдут, значит, дырявый. Значит, под шконкой будешь жить.

– Пузыри не пускаю, мыло не поднимаю…

– А чего у тебя сопли под носом? – спросил подошедший к Валентину штангист.

Он был мокрый после упражнения, и от него едко пахло потом.

– На вот, оботрись…

Он протянул Валентину полотенце в клеточку.

– Только спасибо не говори, у нас это не принято.

От полотенца Валентин шарахнулся, как от чумы.

– Так много чего не принято. Западло таким вытираться…

Считалось, что таким полотенцем подтираются «петухи» после плотного общения с озабоченными сокамерниками.

– А ты что, умный? – спросил небритый, въедливо всматриваясь в него.

– Был бы умным, здесь не оказался.

– Это что такое? – вскинулся арестант. – Хочешь сказать, что мы не умные, если здесь оказались?

– Ты что, за идиотов нас держишь? – спросил штангист.

И вдруг, резким движением обхватив рукой Валентина за шею, пригнул его голову к полу. Сила у него нечеловеческая, и вырваться из его объятий было просто невозможно. Да и стоял он так, что сопротивляться не имело смысла.

– Сам штаны снимешь или помочь?

И все-таки Валентин попытался лягнуть небритого, который зашел к нему сзади. Но тот так больно ударил его ногой по копчику, что на какое-то время он потерял сознание.

Очнувшись, Валентин понял, что на нем нет штанов. Но и штангист отпустил его, не пытаясь больше удерживать в унизительной позе.

Небритый сунул его спортивные треники в раковину, включил воду, и когда они намокли, швырнул их Валентину под ноги:

– Вымоешь пол начисто. И можешь отдыхать…

Глупо было, стоя в одних трусах, качать права.

Поэтому Валентин взялся за тряпку.

Уголовники больше не трогали его. Они даже поднимали ноги, когда он ползал с тряпкой у них под ногами.

Он дочиста вымыл пол, после чего ему пришлось выдраить сортир. Треники были безнадежно испорчены, но в сумке у Валентина были джинсы.

Арестанты не трогали его, и никто слова не сказал ему, когда он, застелив койку, забрался под одеяло. И ужин ему позволили принять – пресную кашу и теплый чай с куском сырого, кисловатого хлеба. Но к столу его не пустили. Пришлось ужинать, сидя на шконке.

А вечером ему вдруг объявили, что спать этой ночью он будет со штангистом. Оказывается, тот выиграл это право в карты. Валентин ничего не сказал, но, повернувшись на живот, принялся тереть о бетонный парапет унитаза черенок своей ложки. В камере шумно работал телевизор, поэтому никто не слышал, как он точил нож для своей лебединой песни.

Он сомневался, что мягкой заточкой сможет продырявить мощный пресс штангиста, но ведь он мог ткнуть его этим оружием в глаз. И он обязательно сделает это…

Но после отбоя штангист объявил, что нет у него настроения предаваться греху. И еще сказал, что свое право на новичка никому не уступает, дескать, это унижает его. Но при этом позволил бросить карту, и оказалось, что следующую ночь с Валентином должен был провести небритый.

– Уж у меня-то настроение будет, – злопыхательски потирая руки, сказал тот. – Так что отдыхай, щегол, перед свадьбой.

Всю ночь Валентин вздрагивал от каждого шороха, но тревоги его оказались напрасны. А утром до него дошло, что его сокамерники разыграли перед ним спектакль. Не было у них задания опустить его, они должны были всего лишь предупредить его. Сегодня к нему должен был пожаловать Кочетов, и если Валентин не пойдет ему навстречу, угроза станет явью.

После завтрака он ждал, что его вызовут на допрос. Он не хотел выдавать своих бывших друзей, и даже неважно, что в свое время они угрожали Дарьяне. Натура у него такая, терпеть он не мог стукачей, и сам таким не был. Но в то же время Цаплин и его компания могли уже переправиться за границу, и тогда без разницы, на какие фамилии оформлены их загранпаспорта. В принципе без разницы. Ну а вдруг они до сих пор живут под вымышленными именами, вдруг они попали в страну с нетерпимым отношением к беглым преступникам…

Его вызвали из камеры, но, как оказалось, не на допрос, а на этап. Он даже не знал, что сегодня его должны были везти в тот самый дачный поселок, в коттедж, где был убит Тихоплесов. Следователь очень хотел знать, где в момент его гибели находился Гоша и мог ли он застрелить своего босса. Для этого Валентина и отправляли на место преступления.