Мужчина, который забыл свою жену

Телефонный звонок на некоторое время оставил меня в чистилище одного, пока она занималась кем-то более вменяемым. Я тем временем изучал плакат, вопрошавший, не забыл ли я вовремя обследовать свои тестикулы. На этот счёт я тоже не мог сказать ничего определённого, но всё же решил, что сейчас всё равно не самый подходящий момент для данной процедуры.

— Простите, но мы не можем начать лечение, не получив ответа на следующие вопросы. — На меня вновь обратили внимание. — Вы принимаете какие-либо препараты в настоящеё время?

— Не знаю!

— У вас есть аллергия, соблюдаете ли вы диету?

— Понятия не имею.

— Не могли бы вы назвать имя и контактные телефоны ваших родственников или близких?

Вот тогда-то я впервые его заметил. Светлая полоска на безымянном пальце. Призрачный шрам обручального кольца. Ногти, кстати, очень неаккуратные — криво остриженные, с воспалённой кутикулой.

— Ну конечно, близкие! Похоже, у меня есть жена! — радостно воскликнул я. Кольцо, должно быть, просто украли. Меня, наверное, стукнули по голове и ограбили, а моя дорогая жена сейчас разыскивает меня повсюду. След обручального кольца воодушевлял. — Может, моя жена как раз сейчас обзванивает больницы, пытаясь найти меня, — самонадеянно заявил я.

Неделю спустя я всё ещё пребывал в больнице и всё ещё ждал её звонка.

Глава 2

Ногти отросли, заусеницы больше не кровоточили. Я носил на запястье браслет с надписью «Неизвестный белый мужчина», но санитары прозвали меня Джейсон, в честь страдавшего амнезией героя «Идентификации Борна». Между прочим, ничего не знать о себе оказалось вовсё не так увлекательно и не сулило невероятных приключений, как в голливудских блокбастерах. Мой статус эволюционировал от стационарного больного, поступившего в экстренном состоянии, до планового пациента «Больницы короля Эдуарда» в Западном Лондоне. Я вполне созрел, чтобы занять место «Тедди» — помните, милый медвежонок в заплатках, персонаж с открыток, а вовсё не стиляги 50-х и не дамское бельё [1].

Болезни как таковой у меня не обнаружили. В первый же день меня тщательно обследовали на предмет возможной черепно-мозговой травмы, но никаких логических объяснений, почему во вторник 22 октября мой мозг решил произвести полную перезагрузку, не нашлось. Каждое утро я просыпался с надеждой, что проснусь. Но то мгновение растерянности и потери ориентации в пространстве, которое переживаешь, открывая глаза в незнакомом месте, растянулось на целую неделю. Я безуспешно пытался дотянуться до своего утраченного прошлого, но всё это были иллюзорные ощущения; так бывает, когда вам кажется, будто телефон в кармане жужжит, но оказывается, что никто не звонил.

Меня регулярно осматривали врачи — непрерывному потоку неврологов с ассистентами меня демонстрировали как любопытную диковину. Что касается диагноза, здесь всё были единодушны. Никто из специалистов не имел ни малейшего представления, что же со мной произошло. Какой-то студент даже попытался обвинить меня:

— Если вы забыли абсолютно всё, то как же сохранили способность говорить?

С другой стороны, один из неврологов всерьёз озаботился моим заявлением, что я утратил память отнюдь не обо всех событиях внешнего мира.

— В таком случае вы, возможно, помните книгу доктора Кевина Ходди «Компьютер в черепной коробке»?

— Брось, Кевин, мало кто об этом вообще слышал… — вмешался другой.

— Ладно, а как насчёт сериала по Би-би-си-4 «Исследователи мозга» с участием доктора Кевина Ходди?

— Нет, не припомню ничего такого.

— Хм, поразительно… — пробормотал доктор Ходди. — Абсолютно невероятно.

В тот период моим единственным другом оказался Бернард Зануда с соседней койки, и это несколько смягчило мою депрессию. В те первые семь дней помощь Бернарда стала поистине бесценной. Я был практически сломлен чувством страха и беспомощности от непонимания того, что со мной произошло, кто я такой и смогу ли вообще оправиться до конца своих дней. Но увязнуть целиком в мрачных мыслях мне не удалось, поскольку сосед по палате постоянно поддерживал меня в тонусе, вызывая глухое раздражение своими идиотскими поздравлениями с тем, что я помню, чем завтракал.

— Нет, Бернард, моё состояние характеризуется другими симптомами. Ты ведь присутствовал, когда врач это объяснял.

— Прости, забыл! Ох, это, наверное, заразно!

Бернард не имел в виду ничего дурного и был вовсё не противным — просто неизбывно оптимистичным. Немного утомительно находиться двадцать четыре часа в сутки рядом с человеком, который полагает, что неврологическое расстройство можно излечить, повторяя себе «мир прекрасен».

— Вот что я тебе скажу: у меня в прошлом были моменты, о которых я с удовольствием позабыл бы! — хохотнул он. — Новогодняя вечеринка в 1999-м — ну, ты понял, о чём я? — И, закатив глаза, изобразил пьяного. — О да, это я не прочь забыть навеки! И одну девицу из танцевального сальса-клуба… да уж… Не могли бы вы стереть этот эпизод из официальной записи, господин Председатель?