Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 %

– Я понимаю, мужчине, привыкшему общаться исключительно с девками, трудно вообразить, что в природе существуют еще и девушки, к которым данное определение абсолютно не подходит, – процедила я ледяным тоном. – Прекрасно понимаю, что в силу профессиональной деформации психики, недостаточной образованности и из-за элементарного отсутствия чувства такта вам трудно избегать привычных выражений, но все-таки попрошу вас придержать язык.

Ох, высказалась!

Длинная получилась фраза.

Андриенко склонил голову набок, рассматривая меня, как экспонат кунсткамеры. Вероятно, раньше ему попадались менее говорливые экземпляры. Но что поделаешь – я такая.

Похоже, инспектора проняло. Он молча повернулся и куда-то ушел. А через минуту принес пластиковый стаканчик, наполненный горячей жидкостью коричневого цвета, и, упиваясь собственным великодушием, поставил его на стол.

– Спасибо. А телефон? – хмуро взглянула я на него.

– У-у, – отрицательно покачал головой гаишник.

– Но почему? Почему вы не даете мне позвонить?! Почему держите здесь? Какое вы имеете на это право?! Я хочу домой!

Как ни странно, но рубленые предложения оказывали на инспектора куда менее эффективное воздействие, нежели длинные витиеватые фразы. Андриенко ничего не ответил, он молча вышел за дверь, забыв закрыть ее на замок. Вскоре до меня долетел звук его голоса – он разговаривал с кем-то по сотовому и при этом бродил туда и обратно по коридору. Некоторые люди совершенно не умеют сохранять неподвижность во время беседы по мобильнику, им обязательно надо куда-то идти.

Я подкралась к двери, осторожно приоткрыла ее и прислушалась. Инспектор говорил с подобострастием, явно выслуживаясь перед кем-то:

– Владимир Германович, здравствуйте! Владимир Германович, инспектор Андриенко беспокоит… Не слишком рано, нет? А-а… Ха-ха, ну да, вот и мы тоже… В общем, так, Владимир Германович, мы нашли вашу машину… Да, да, «тойоту-камри»… Нет, что вы, в целости и сохранности. Ну, так, слегка запылилась, а в общем все нормально, никаких повреждений… А? Ну да, конечно… Да нет, что вы, Владимир Германович, я ночью не решился вас беспокоить, нет. До утра подождал. Ой, нет, ночью-то будить вас неудобно было… Бессонница? А-а… Хорошо, буду знать… Угу… Да нет… Девица какая-то и с ней еще кент. Но мужик был абсолютно невменяемый, пришлось его отвезти в больницу… Я не знаю, видимо, по кумполу получил чем-то тяжелым… Да, может, сама она ему и зафиндилила по черепу… Девица ушлая, Владимир Германович, очень ушлая, палец в рот не клади…

Сказки рассказывает – прямо заслушаться можно… Что? Ага… Сидит у меня тут под домашним арестом… Ну да, да, конечно, Владимир Германович. Ждем-с.

Я еле успела отскочить от двери, чтобы не получить по носу, – инспектор Андриенко вдруг резко захлопнул ее, поддав снаружи. И тут же послышался щелчок закрываемого замка.

Да что же такое творится, в конце концов?!

Это мафия какая-то, я попала в лапы к бандитам! Инспектор Андриенко, Владимир Германович, Чупа-Чупс и Черный Жилет… Они все заодно. У них форма, мускулы, полосатые жезлы, ключи от двери, мобильники, машины. Легко быть сильными с таким вооружением. А у меня – совсем ничего нет!

Я обессиленно опустилась на стул. Боевой запал исчез. Я напрасно хорохорюсь перед гаишником – мне никогда отсюда не выбраться… Кофе остыл и покрылся рваной матовой пленкой. Я сделала глоток и всхлипнула. По носу скатилась слеза и плюхнулась в стакан.

Ы-ы-ы…

Как же я хочу домой!

Единственный факт, меня порадовавший (если в такой ситуации еще можно чему-то радоваться!): они все-таки отвезли Матвея в больницу. Я уловила это из разговора гаишника с неведомым собеседником.

Надеюсь, с моим бедным другом все будет в порядке.

Глава 22 Крайняя степень шизофрении

– Пойдем.

Андриенко вновь нарисовался в камере минут через двадцать.

– Куда? Почему вы не даете мне позвонить! Дайте телефон! Я требую!

– В другом месте будешь требовать, – безапелляционно и надменно сообщил инспектор-вурдалак. За эту ночь и утро он высосал из меня всю кровь, выцедил по капле, изверг! – За тобой приехали.

– Кто?

– Почетный кортеж, – ухмыльнулся Андриенко.

Он аккуратно приобнял меня за плечо, предупреждая возможную попытку бегства, и потащил по коридору на улицу. У парадного подъезда сверкала на солнце преображенная «тойота-камри» – ее кто-то помыл, отполировал до блеска. Слабое утреннее солнце сияло в лобовом стекле, бока отливали серебром.

Андриенко открыл дверцу и ловко впихнул меня внутрь салона. Ему было совсем нетрудно манипулировать мной, как тряпичной куклой, потому что по сравнению с ним я весила как пушинка. К тому же мое здоровье было подорвано многочасовой голодовкой, а сила духа – томительным ожиданием.