Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 %

Как человек, исправно читающий прессу и просматривающий телепрограммы, я была блестяще осведомлена о разнообразных кровавых зверствах, учиняемых приматами в отношении друг друга. В век нанотехнологий, микрочипов, коллайдера, на фоне научных открытий и достижений, на планете сохранились извращенные формы человеческих взаимоотношений. Насилие, рабство, пытки – все это никуда не исчезло с развитием общества, а цвело буйным цветом, словно с течением времени человек ни капли не изменился, а так и остался в мрачном Средневековье…

Но почему именно я?

Почему именно я должна стать очередной жертвой лесного маньяка? Как же так вышло, что я оказалась во власти психа, который развлекается, устраивая охоту на людей? Я не должна быть здесь, я должна была так и остаться зрителем, с замиранием выдыхающим: «Боже, какой ужас!», когда по телевизору показывают очередной жуткий эпизод. Да, где-то кого-то брали в плен, мучили, превращали в рабов, но это всегда оставалось за границей моего существования, было лишь сюжетом криминальной хроники, статьей в желтой прессе… И вот сейчас я стала непосредственным участником событий.

Не хочу!

Надо отсюда выбираться.

Я осмотрелась. Подвал отнюдь не был темным или затхлым. Это было большое помещение, залитое электрическим светом и заставленное по углам ненужной мебелью. Свободного пространства тоже оставалось достаточно, хватило бы на десяток столов со швейными машинками – и можно открывать вьетнамскую мастерскую по изготовлению костюмов от Версаче. Я вылезла из массивного кресла и отправилась исследовать изолятор временного содержания. В углу отворила дверь, за ней обнаружила действующий туалет, весь в сверкающей кафельной плитке жизнерадостного лимонного цвета. И даже туалетная бумага есть! И разрекламированное мыло, аромат которого свалит с ног лошадь.

Вот это да!

– Какой комфорт, – с горечью вымолвила я. – Какая трогательная забота о нуждах заключенного…

В таких подвалах нормальные (не чокнутые!) владельцы коттеджей обычно устраивают тренажерные залы с сауной и бильярдные комнаты. Но Владимир Германович конечно же никак не подходил под определение адекватной личности, и, вероятно, бильярд его уже давно не возбуждал.

Ему требовались более сильные впечатления.

Подумала, что в этом доме наверняка есть еще один подвал – оборудованный под камеру пыток. Мое буйное воображение нисколько не щадило нервную систему. Минута разнузданного фантазирования – и я запросто довела себя до обморока, подобного тому, что случился, когда маньяк пообещал выколоть мне глаза. Все вокруг опять поплыло.

– Нет, не надо выдумывать ужасы, – приказала я себе. – Остановись! Еще ничего не случилось. Возможно, ничего и не будет. Психи – они такие непостоянные. Семь пятниц на неделе. Сейчас пообещал убить, к вечеру захочет дать интервью для «Удачных покупок»…

Угу, размечталась!

Я умылась над раковиной, посмотрела в зеркало. Содрогнулась от увиденного… Из зеркала на меня таращилось замученное худое существо с черными кругами под глазами и синими жилками, проступающими на висках. Я пристально вглядывалась в свое отражение, словно пытаясь понять, на что способна девица в зеркале, и вскоре ощутила прилив энергии. Это не было отвагой или мужеством, скорее – вредностью, нежеланием сдаваться без боя отвратительному бородатому типу, который возомнил, что вправе забавляться с людьми, как с подопытными кроликами. Странная сила поднималась откуда-то изнутри, из незнакомых мне самой глубин натуры. Что бы ни случилось, я буду бежать, изворачиваться, царапаться, кусаться, как затравленный зверь, но спасу себя, выкручусь из этой ситуации…

Или не сумею.

Тут уж как получится.

Увы, я могу рассчитывать только на собственные силы. Меня некому спасать. Я пока еще не так долго отсутствую в городе, чтобы кто-то всерьез обеспокоился. Мама, возможно, даже и не звонила из своей Колумбии. Нонна, естественно, позвонила раз двадцать, возмущенная тем, что вчера в девять вечера меня не было дома и мы не встретились за ужином, как договаривались. Матвей, полагаю, лежит в коме в какой-нибудь больнице… Ах да! Елена Аметистова! Вот эта мадам, безусловно, уже оборвала мой телефон, но какой от этого толк? Она, наверное, привыкла, что я не спешу отвечать на ее звонки.

Кто еще?

Никита?

Надо же, я совсем про него забыла. Да и он обо мне забыл… Как несправедливо – мужчина, целых два года бывший самым близким и родным человеком, с полуслова угадывающий мои желания, теперь даже и не претендует на роль спасителя. Ему давно нет никакого дела до того, как я живу…

Внезапная надежда солнечным лучом вспыхнула в душе, измученной переживаниями: я вдруг вспомнила о милиции!

Вот оно!