Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 %

Мне в голову пришла неожиданная мысль: а вдруг он вовсе не охранник? А, к примеру, сын или племянник маньяка? И ему отвратительны зверства, совершаемые в этом доме, однако он связан с преступником и родственными узами, и своей вовлеченностью в процесс. Он ведь сказал: «Я с Германычем до конца жизни повязан».

Еще бы!

Но если парень мне сочувствует, то почему не поможет сбежать?! Оставил бы дверь открытой, я бы вмиг просочилась на волю. Сына/племянника Германыч наверняка не расстреляет за халатность.

Хотя с него станется.

Он же псих.

– Ну, я пошел. А на улице действительно вовсю светит солнце. Словно опять наступило лето.

Потрясенная сообщением о том, что продрыхла восемнадцать часов подряд, я еще некоторое время сидела в кресле в полнейшей прострации. Похоже, мой организм обладает гигантскими скрытыми резервами. Это ж надо умудриться – проспать в кресле едва ли не сутки!

Вообще-то у меня были другие планы на эту ночь. Я почти уже собралась рыть подкоп и хотела основательно перетрясти коробки в поисках необходимого инвентаря. Думаю, среди прочей утвари вполне могли найтись и пилка для ногтей, и дрель с перфоратором. Правда, некоторые сомнения вызывал цементный пол – вряд ли удалось бы вскрыть его, не производя шума. И потом, что находится внизу? Наверное, какие-то перекрытия? Или бетонный фундамент?

Да, точно.

В который раз подивившись своей потрясающей эрудиции, я отбросила мысль о подкопе как совершенно невыполнимую. К тому же ночь я упустила, бесславно истратила на сон, чего теперь мечтать…

Вздохнув, принялась за еду, подумав о Грише с благодарностью. Надо же, как заботится! Он, конечно, не знает, что я отношусь к пище вовсе не столь трепетно, как девяносто процентов людей, населяющих нашу планету. Но в данной ситуации для Гриши, возможно, единственный способ проявить человеческое отношение к заложнице – покормить ее.

Кофе, надо признать, отменный.

К несчастью, я сразу вспомнила книгу Маркеса. Полковника Аурелиано Буэндию, а также и других персонажей, приговоренных к расстрелу, обязательно поили утром кофе. Напоследок.

На глаза сразу навернулись слезы, а сердце сжалось в ледяных тисках ужаса… Я попыталась перенестись на волю и представить себе, чем заняты сейчас мои друзья и родные – думают ли они обо мне? Увидимся ли мы когда-нибудь снова?

Марго, наверное, осматривает колумбийские достопримечательности и делится впечатлениями с Юрием Валентиновичем. Она весела и радостна, ей хорошо с ним. Судьба подкинула нежданный подарок – интересного мужчину. Это удача, так как количество мужчин, способных блистать, а не меркнуть на фоне моей незаурядной мамули, ничтожно мало…

Нонна конечно же собирает деньги, надеясь избавиться от мафиозной кабалы. Ей и без меня хватает забот. Сейчас она, наверное, показывает офис покупателям, или подбивает баланс, или скрепя сердце вычищает свой предпредпредпоследний банковский счет. Неужели она таки продала «крузер»? Трудно поверить…

Никита… Чем же занят он? Думаю, сидит в аэропорту, поджидая рейс. Предприятия концерна «Фростком», где он работает, разбросаны по всей стране. Командировки для Никиты такое же привычное и неотвратимое занятие, как бег по кругу для минутных стрелок. Я намекала ему, что он попал в рабство, но он не хотел в это верить…

Родные лица витали вокруг, словно призраки, молочным туманом заполняли углы подвала, прозрачные фигуры склонялись надо мной и протягивали руки, голоса шептали и бубнили.

Я тихо схожу с ума.

Надо срочно найти себе занятие.

Полюбуюсь, пожалуй, на солнце. Пусть окошко и забрано тюремной решеткой, но все же…

Потребовалось немало усилий, чтобы пробить дорогу в аппендикс подвала, заставленный барахлом. Испортить джинсы и джемпер было уже невозможно, поэтому я смело легла на пол и проползла в дыру, образовавшуюся после того, как я волоком оттащила в сторону большую коробку, набитую, без сомнения, кирпичами.

Едва подняв голову, я изумленно замерла. Маленькое пластиковое окно – почти форточка – вовсе не было заковано снаружи в решетку, как предполагалось.

Ух ты!

Так через него можно выбраться?

Сразу же возникла масса вопросов:

1. Сумею ли я залезть наверх, соорудив импровизированную лестницу из подсобного материала?

2. Смогу ли разбить окно, не привлекая внимания?

3. Не специально ли Гриша сообщил мне о нем? Что это – помощь или коварный замысел?

4. Куда выходит окошко?

5. Есть ли кто-нибудь во дворе?

6. Если сумею вылезти – куда бежать дальше?

Способность продуцировать вопросы со сверхзвуковой скоростью – отличительная черта любого журналиста. Это наш хлеб. Я бы запросто задала себе еще пару десятков, однако лучше было бы иметь под рукой более компетентного собеседника. Все мои вопросы остались без ответа.

Чего гадать?

Надо действовать!