Мужчина – модель для сборки

Нет, он не мужчина, а говнюк! Не мужчина, а так – истеричное животное, тварь-параноик. Раз ты такой зверолюб, чем с такими знаться, купи лучше котенка, назови его Рахитик, а если девочка – Рахиль. Гарантия стопроцентная: заботы о нем непочатый край, зато не будет изводить тебя комплексами, подебоширит если – то чуть. Выгода, согласись, налицо. Точнее, на морду.

Через какое-то время ты признаешь: твои акции покатились вниз, к нулевой отметке, и любовь приобрела исторический смысл. Очень скоро тебя подстережет острый приступ концептуального бессилия. Настанет пора писать любовное завещание. Давай под диктовку: «Мой фальшивый любовный триумф обернулся сиротливым одиночеством осени. Вид на мое сердце сейчас не слишком вдохновляет. Вряд ли отыщутся скалолазы…»

Песенки бодрой об этой любви не споешь. Кстати, это не любовь. Просто дул попутный ветер, все улыбались, и тебе показалось, что в мире очень хорошо. Теперь до тебя наконец-то дошел смысл афоризма, начертанного на стене древнеегипетского туалета: «Любовь – самое нелепое из безрассудств».

Уймись, вытри слезы. Любовь к таким не засчитывается как любовь. Поняла? Теперь ликующе взвизгни. Пора послушать бодрую сюиту надежды.

Чтобы выявить его зоологические предпочтения, его нужно спровоцировать. К примеру, придай голосу интимность и произнеси: «Вы меня так внимательно разглядываете… У меня совершенно чистое тело, исключая родинку в довольно интимном месте. Многие считают это пикантным». А затем с задумчивой соблазнительностью пообещай низким контральто: «Когда придет твоя паскудная старость, а она уже торопится на всех парах, сегодняшний вечер будет для тебя самым дорогим воспоминанием».

Женщины все разные. Кого-то интересует политика, кого-то – животноводство, третью – некрологи. А тебя – этот подонок. Так вот, твоя жизненная политика: испытай животноводческий интерес к этому ничтожеству, вдохновенно приподними бровь и садись писать ему любовный некролог.

Вот она, притягательная сила космического порядка. Кометы летят куда-то по своим надобностям, пчелы переносят пыльцу, киты пересекают океан, кроты пашут землю, твоя нога движется по известной траектории.

Своим неприятием гадости и мерзости убери этого из обращения как фальшивую монету. Вот и последний поэтический аргумент – ударь его па-таму-самаму-месту.

У тебя все как надо: одинока, плачешь, покупаешь глупые журналы, не знаешь, куда деть себя по вечерам, телефон молчит. Правда, временами не все так хорошо. Вот как, например, сейчас, когда ты влюбилась. Ба, знакомые лица. Вот и он не припозднился, но запылился – Рекламный Поэт-Песенник (вариации: Говнюк-Обещатель, Стервятник Чувств, Бесшабашный Паршивец, Ленивый Пиявка-Недоумок, Разгильдяй, Гнусный Слизняк).

Влюбилась, окунулась в страсть, взяла и перевозбудилась, голову потеряла. Словом, попала в гормональный шторм. Светишься от гордости, по ночам заснуть невозможно – под окнами из каждой музыкальной коробочки на колесах раздается песенка, сочиненная твоим ухажером. В сердце сладостно отдает смесью гламурного залихватства с тягучими интонациями полуэмигрантской тоски:

Ехали медведи на велосипеде,
А за ними «Бентли» – сорок тысяч лошадей.
И покрылась трасса, и покрылась трасса
Сотнями восторженных, завистливых людей.

Во всем этом есть что-то откровенно тошнотворное, но разве тебя в этом убедишь?

Вехи его биографии отыщешь в любом справочнике «Союза Чего-Нибудь»: родился в городе Живодерка, на улице Живожопка, в школу бегал на проспект Живопыркина, студия расположена в Живоглоткином тупике. По профессии твой избранник – эстрадный многостаночник, по призванию любовно-печальный иронист. Вот как иногда бывает: жил себе сереньким мышем, писал всякую постмодернисткую муть, а потом мода на всякую гадость пошла, и теперь он из себя корчит звезду эстрады. Все что ни попадя облекается им в гламурную тоску. Оптом и в розницу.

Профессиональный фигляр, представитель поколения, известного апатией, сарказмом и преданностью поп-культуре восьмидесятых. Скольких девчонок погубили его сиропные излияния. Не обольщайся поэтическим дерьмом. В профессии он сладострастный лирик, а в чувстве поклонник холодного стерильного минимализма. Ради такого не стоит раздеваться до и принимать душ после.

Его девиз незамысловат: «Пусть двигается все, у чего двигалка работает». А двигалка, как известно, работает у того, у кого больше ничего не работает. Для таких и сочиняется эстрадный плач по загубленной любви.

Любо, братцы, любо «Бентли» нам водить.
С нашими доходами не следует тужить.

Мало кто способен на такое кратковременное пианиссимо страсти. Он подберет тебе тыщу любовных имен и назовет тебя в честь популярного средства от нервов. «И я люблю», – дразнится самоуверенное ничтожество.

Он прожигает жизнь, лениво дегустируя тебя.

Концерт в душе твоей не прекращается: