Мужчина моей мечты

— Ты хочешь сказать, что вслух сама с собой не говоришь?

— Разумеется, не говорю! Девлин нахмурился.

— Это меняет мое представление о тебе, Меган. Меган пожала плечами; она вспомнила, что сама дала ему повод считать ее немного придурковатой, рассказав о беседах со своим внутренним голосом. Надеялась, что подсказывает ему выход из создавшегося положения: дескать, он имеет полное право отказаться от брака с особой, у которой голова не совсем в порядке. Девлин тогда просто взбесился…

— Я не виновата, что ты неверно истолковал мои слова.

— Не виновата?

Карета остановилась, и Меган не пришлось отвечать на провокационный вопрос. Обычно Девлин сам открывал дверцу, но на сей раз он оказался не таким проворным, и его опередили выбежавшие навстречу лакеи. Как только выяснилось, что прибыл не какой-то гость, а сам герцог, из дома высыпали остальные слуги. По дороге от экипажа до дома Меган услышала столько обращений «ваша светлость», что надеялась не услышать их больше никогда в жизни. Но это оказалось пустяком по сравнению с той суматохой, которая поднялась, когда они вошли в холл гигантских размеров: казалось, каждый из слуг жаждал поприветствовать хозяина, и поднялся невыносимый гвалт. Чудом выбрав момент, Девлин представил свою супругу, после чего со всех сторон снова понеслось:

"Ваша светлость», «Ваша светлость»…

Меган сама не знала, как ей удалось все это выдержать: дворецкий Джон и экономка миссис Бриттен наперебой представляли ей домашнюю прислугу, преисполненные решимости назвать по имени и упомянуть должность каждого из присутствующих. Все были очень доброжелательны, приветствовали ее сердечно и с искренней радостью, и постепенно у Меган спало нервное напряжение (а она сильно нервничала, хоть и не призналась в том Девлину), и девушка почувствовала себя почти как дома.

Девлин улучил минуту, чтобы понаблюдать со стороны за ее поведением, и был поражен тем, что увидел совсем иную Меган, которую он раньше не знал. Он, герцог, совершил немыслимое: привел в дом жену, заранее не предупредив домашних и тем самым не дав им возможности все подготовить для достойного ее приема. А между тем Меган умело, тактично и естественно охлаждая пыл наиболее ретивых, заверяла их, что сначала хотела бы осмотреть сад, а затем сам дом. Она знала, что делает, — ведь конюшни располагались в саду! Кроме того, слугам предоставлялось время, необходимое для подготовки предназначенных для нее апартаментов.

Девлин слишком волновался при встрече Меган с Маргарет Макгрегор и не обратил особого внимания на поведение жены и даже на то, что она говорила его тете. Но на этот раз он прислушивался к каждому ее слову и следил за каждым ее жестом, с удивлением и удовольствием наблюдая, с какой грацией и достоинством истинной леди держится Меган. Постепенно удивление Девлина перешло в восхищение, и сами собой у него вырвались слова:

— Боже мой, глазам своим не верю! Куда девалась моя прежняя деточка?

В ту же секунду Девлин понял, что допустил ошибку. Он увидел, как напряглась и застыла у Меган спина, как девушка обернулась… и вздрогнул от неожиданности, внезапно почувствовав острую боль в голени. Он заметил, как испуганно расширились глаза Меган, когда до ее сознания дошло, что муж спровоцировал ее на такой грубый и недостойный поступок на глазах у всех домашних. Поэтому Девлин нисколько не удивился, когда девушка, разрыдавшись, выбежала из холла.

Герцог, как и всякий другой, хорошо знал, что первые впечатления — самые стойкие. Он сам своими необдуманными словами все испортил: знакомство Меган с его слугами оказалось скомканным, легкость и естественность сменились ощущением неловкости… Нет никакого оправдания подобной оплошности, разве что то напряжение, в котором он пребывал последнюю неделю. Впрочем, в таком состоянии он находился все время с тех пор, как впервые увидел Меган…

Не в силах что-либо изменить, Девлин попытался хоть как-то объяснить слугам суть происшедшего.

— Мы долго путешествовали, целых две недели. Естественно, моя жена очень утомилась и поэтому… сама не своя.

— Должно быть, вы тоже утомлены до предела, — произнес стоящий рядом с ним Джон. Дворецкий служил Ротстонам тридцать с лишним лет, и это позволило ему смело добавить:

— Я просто не помню, чтобы вы когда-нибудь прежде совершали подобную глупость, ваша светлость.

Раздалось несколько возгласов одобрения, тихих, но вполне выразительных. Девлин понял, что вина за случившееся возлагается на истинно виноватого, и от облегчения чуть не рассмеялся, но вместо этого вполне серьезно изрек:

— Ты прав, Джон. Честно говоря, с той самой минуты, как герцог Ротстон повстречал эту юную леди, он совсем перестал походить на себя самого.

— Осмелюсь предположить, сэр, что это любовь, — осторожно заметила миссис Бриттен.

— В самом деле? Тогда стоит к этому привыкнуть, верно?