Мужчина моей судьбы (СИ)

Помню еще, как пыталась в приступе эйфории «отблагодарить» Йора. Мне даже удалось поймать ничего не подозревающего недоэльфа, когда он на свою беду подлетел слишком близко. Пока застигнутый врасплох, остолбеневший фрейр с ужасом пялился на меня, я его поцеловала… Один раз. После чего Йор придушенно пискнул, резво отбился, отлетел на безопасное расстояние и завис, ожесточенно вытирая щеку и, судя по интонации, явно ругаясь на незнакомом языке,

А я бросилась к герцогу.

Ликование поднималось из глубины души пузырьками шампанского, пьянило, переполняя меня щемящим, до боли сладким чувством. Хотелось поделиться своим восторгом со всеми разом и с каждым в отдельности.

«Жив… Он жив…»

И я цеплялась за плечи Рэма, улыбалась сквозь слезы, заглядывала в глаза. Путаясь, сбиваясь, повторяла, как важно всегда надеяться, ждать…

— Я верила, до самого последнего мгновения верила, и вот видишь?.. Видишь?!

Саллер кивал, не делая попыток освободиться от невменяемой девицы, и даже, кажется, разделял мою радость. Только глаза на бледном лице резко выделялись двумя темными омутами. Провалами в бездну.

Мысль об этом мелькнула и тут же исчезла. Сейчас самое важное, что Петька нашелся, здоровый и невредимый. А с остальным потом разберемся. И я, схватив герцога за руки, потянула к брату.

Следующая сцена осталась в памяти в мельчайших подробностях.

Вот Рэм остановился, улыбнулся.

— Рад видеть тебя живым, Трэй, — негромкий голос звучал глухо, но твердо и искренне.

И Петка вдруг сделал шаг навстречу, сокращая между ними расстояние.

— Спасибо, брат, — произнес он тепло. — За то, что спас, уже в который раз. И о ней позаботился…

Он кивнул в мою сторону и первым протянул ладонь. Саллер побледнел еще больше — если это вообще возможно, — но ответил крепким рукопожатием.

Несколько секунд мужчины, не отрываясь, смотрели руг на друга, словно мысленно о чем-то переговаривались, потом герцог отступил и Петька, тут же подхватил меня под руку. Плотно прижалась к его боку и снова погрузилась в счастье.

Дальше была лестница, широкой спиралью уводящая нас вверх…

Увитая цветами светлая комната…

Чашка чего-то невероятно вкусного, теплого, пахнущего луговыми травами и медом…

И снова ласковые, родные объятия…

Когда я более-менее пришла в себя, Йора рядом не увидела. И Саллера тоже.

Завертелась в руках Петьки, растерянно озираясь по сторонам.

Круглое помещение. Стены и потолок так густо оплетены растениями, что, казалось, лишь из них одних и состоят. Изящная деревянная мебель. На полу — темно-зеленый ковер, подозрительно напоминающий мягкий бархатистый мох. На гигантском, от ковра до потолка окне, которое заменяло половину наружной стены, — каскад лиан, затеняющих комнату от солнечных лучей.

Все это выглядело очень необычно и в то же время создавало атмосферу умиротворения и уюта. Хотелось придвинуть к окну плетеное кресло, сесть, запрокинуть голову, слушать басовитое жужжание насекомых и смотреть на облака, мелькавшие сквозь ажурное кружево стеблей. Или устроиться на бортике маленького фонтана в центре зала и вдыхать аромат диковинного темно-фиолетового цветка, что под пение струй сонно покачивался на воде.

Тихо, спокойно и… пусто.

— А где все?

— Кого ты имеешь в виду? — брат откинулся на спинку дивана и убрал ладони с моих плеч, давая возможность еще раз внимательно оглядеться.

Честно говоря, в данный момент меня интересовал лишь герцог. И я не стала ни юлить, ни лукавить.

— Рэма.

Мне было все равно, как Петька отреагирует на то, что я вот так вот запросто называю его светлость по имени.

Эмоциональная эйфория постепенно проходила, и память начала подбрасывать картинки недавней, такой неожиданной и радостной для меня встречи. Выражение, с каким Саллер наблюдал за нами с Петькой… Строгое лицо… Какая-то пугающая, мрачная решимость во взгляде… Я вдруг представила, как смотрелись со стороны мои объятия, поцелуи, слезы радости, что мог подумать герцог, какие выводы сделать, и на душе стало горько и тоскливо.

Да, я не знаю, что ко мне испытывает кузен «супруга» — страсть, вожделение или нечто большее. Я и в собственных-то чувствах еще толком не разобралась. Но в одном уверена точно: морочить ему голову — подло. И если я по-прежнему не в состоянии сообщить о себе правду, объяснить, что «Трэй» мой родственник, и между нами никогда ничего не было и быть не может, то кто мне мешает признаться, что не люблю «мужа»? Вернее, люблю, как брата, но не хочу. И он меня тоже.

Скажу, что мы оба ошиблись и давно это поняли. Что просто тепло относимся друг к другу, не больше. Что обсудили все и рады бы развестись, но, увы… брак истинный и расторжению не подлежит. Что оказались в ловушке собственного безрассудства и непоправимой глупости, ужасно сожалеем, но…

Пусть нам с Саллером не суждено быть месте — я ведь еще не представляю, что меня саму ждет в ближайшем будущем, — но не желаю, чтобы он винил себя в совращении «безутешной» любимой и любящей жены кузена или считал меня беспринципной особой, которой все равно, под кем искать утешение в горе. А дальше… посмотрим, как жизнь повернется.