Мужчина моей судьбы

— Спасибо, не голоден, — мгновенно отреагировал герцог.

— Понятно… — разочарованно протянул недоэльф. Подбросил вверх грушу, и та лопнула, осыпавшись невесомой золотистой пыльцой. — Ну, попробовать в любом случае стоило. Хоть чему-то вас научили… Маги, — презрительно скривил он губы. — Тухлый тролль всем вам в ноздри.

На какое-то мгновение повисла пауза. Фрейр, склонив голову набок, о чем-то раздумывал.

— Что ж, дорогими гостями называть не стану, не заслужили пока, — произнес он наконец. — но, раз уж дошли…

Гордо приосанился, подбоченился, выставил вперед ногу в золотистом башмачке и торжественно провозгласил:

— Пока не разгорится свет нового дня, двери моего дома открыты для вас, смертные.

Видимо, это была какая-то ритуальная фраза, предлагавшая не только кров, но и защиту. Услышав ее, Саллер удивленно вскинул брови, хмыкнул и ощутимо расслабился. Рука, до этого судорожно сжимавшая мою талию, медленно скользнула вниз.

— Благодарю.

Несколько минут они буравили друг друга взглядами. Потом Йор понимающе усмехнулся, завертелся волчком, разбрасывая вокруг себя разноцветные искры, и растекся туманом, чтобы появиться впереди над тропинкой.

— Ну, что застыли, смертные? — послышался его недовольный голосок. — Второго приглашения ждете? Так хоть окаменейте — не дождетесь, хватит с вас и одного. Поторопитесь, костлявый тролль вам в зад. Я здесь бесконечно ждать не собираюсь. — А если у кого-то имеются вопросы, — он бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону, — придется немного потерпеть.

Спуск давно закончился. Тропинка расширилась, серые плиты сменились разноцветными. Теперь мы шли между высоких, смыкающихся в арку деревьев по аллее, которая, незаметно сворачивая, уводила нас вправо.

Саллер несколько раз порывался начать разговор… или продолжить прерванный, но летевший впереди Йор тут же резко оборачивался и впивался в герцога цепким недружелюбным взглядом. Мужчина мрачнел, отворачивался, так ничего и не сказав, лишь крепче сжимал мои пальцы. Все это время он держал мою ладонь в своей — ни разу не выпустил. Я не убирала руку, но и не отвечала на пожатие.

Сейчас у меня имелось единственное желание — поскорее дойти до дома фрейра. А там уже узнать хоть что-то о брате, попытаться разобраться в наших с Рэмом запутанных отношениях и решить, наконец, как жить дальше.

Я понимала, почему герцог в первую очередь заговорил о своем долге и обязательствах передо мной. Он перестал чувствовать кузена и в глубине души был твердо уверен, что я вдова. Вдова, на запястье которой так и не проступили брачные татуировки, что для все света означало только одно — брак не консуммирован, я лишилась супруга, так и не успев по-настоящему стать ему женой.

Что дальше?

Юная графиня, умудрившаяся потерять мужа до первой брачной ночи, возвращается к родителям, потому что больше некуда — свекровь сама живет на иждивении старшей сестры. Возвращается и начинает скорбеть по безвременно почившему благоверному, выдерживая положенные полгода траура. Вокруг крутятся новые потенциальные женихи, но близко не подходят, облизываются издалека, уважая ее горе. И тут выясняется, что вдова не так уж и невинна, потому что… ждет ребенка.

Скандал неизбежен.

Мири, конечно, не впервой нарушать правила приличия. Но одно дело — сбежать от жениха, чтобы немедленно обвенчаться с другим, и совсем иное — изменить мужу, лишиться чести в объятиях любовника и тут же забеременеть от него. Этого глупышке Мэарин точно не простят.

Что остается? Уехать в дальнее имение и там выносить ребенка? Но каково придется малышу в мире, где косо смотрят не только на рожденных вне брака, но даже на тех, кто зачат вне его? Чем раньше Мири снова выйдет замуж, тем больше гарантий, что подозрений и сплетен удастся избежать, и происхождение наследника останется безупречным. Уж тут начальник королевской службы безопасности лично постарается.

Так что да, я понимала Саллера. Он не Трэй и не беспринципный Ольес-старший — никогда не болтает попусту. В чувствах можно и потом объясниться... в более подходящей обстановке. Сейчас же надо позаботится о добром имени «обесчещенной» женщины.

Уверена, если бы на моем месте находилась настоящая Мири, она — после истерики, причитаний и обвинений — наверняка оценила бы поступок герцога. И удовлетворилась им. Защитит, укроет от позора, даст свое имя — и на том спасибо. Потерявшей невинность аристократке особо выбирать не приходится, она не магичка, ей положено блюсти себя.

Я тоже отдавала должное словам Рэма, но... мне их было недостаточно. Вопреки всем доводам рассудка, хотелось услышать то, что так и не прозвучало. И в голове злой осенней мухой зудело:

«А вдруг он ничего не сказал, потому что и говорить-то нечего? Есть страсть, желание, намерение присвоить ценную хэленни, но нет того, настоящего, без чего для меня брак попросту не имеет смысла.

Смогу я жить с мужчиной, который хочет, но не любит? Которого привлекает тело Мэарин Ольес, но даром не нужна душа Маши Климовой?