Мужчина не по карману

В кабинете мужчина предложил мне сесть, а сам отправился к шкафу, встроенному в дальнюю стену, — снимать плащ, очень невыгодно обтягивавший его полную фигуру.

— Вы по какому вопросу? — спросил он с некоторой одышкой, поскольку в этот момент, задрав руки, старался повесить плащ на довольно высокую вешалку.

Он стоял ко мне спиной, нисколько не ожидая подвоха с моей сторны. В такие минуты особенно ярко воспринимается неожиданная информация. И я позволила ему в этом убедиться, заявив:

— Я по поводу убийства Шадрухиной.

Платон Сергеевич промахнулся мимо вешалки, и плащ упал на пол. Когда он обернулся, на его полном, с маленькими серыми глазками лице винегретом были смешаны испуг и удивление.

— А вы, собственно, кто? — задал он вопрос, с которого, по сути дела, и должен был начать.

Я достала красную «корочку».

— Я из прокуратуры.

— Можно посмотреть? — взял себя и плащ в руки Платон Сергеевич.

Он повесил-таки плащ на место, затем протянул ко мне руку и, взяв мое удостоверение, долго его рассматривал, как будто хотел выучить наизусть то, что там написано. Вот сейчас, подумала я, Платон Сергеевич дойдет до нужной строчки и прочтет ее. Потом глаза его засияют радостью, и, с ехидцей потирая руки, он скажет: «А удостоверение-то просрочено».

— Только, знаете, в должности генерального директора я совсем недавно, многого еще не знаю, — на всякий случай предупредил меня Платон Сергеевич, протягивая обратно «корочки».

Я взяла их с некоторым недоумением: неужели не заметил?

— Ничего, посмотрим, что вы знаете, — со знанием дела сказала я. Тут мне страшно захотелось еще раз ошарашить его и напрямую спросить про Уланову. Я так и сделала: — Скажите, какие отношения были у Улановой с Шадрухиной?

— До или после? — спросил в ответ Платон Сергеевич, словно я должна была знать, что именно он имел в виду.

— После чего? — не поняла я.

— Ой, извините, — как-то растерянно всполошился мужчина и виновато взмахнул рукой, — вы же не знаете. Понимаете, об этом случае у нас так много говорено, что, мне кажется, весь город знает историю Светланы Георгиевны и Марины Викторовны. До того, как… — Платон Сергеевич замялся, подбирая слово, — как Уланова ушла от нас, или после?

— И до, и после.

— Ну что ж… — начал он рассказ. — Сначала они были подругами. По-моему, вместе учились в институте. И вместе решили открыть нашу фирму. А по отдельности у них ничего не получилось бы: у Улановой были деньги, у Шадрухиной — необходимая хватка. Знали бы вы, сколько энергии было в этой женщине, как она умела вести дела… — несколько мечтательно произнес Платон Сергеевич. — Это прирожденный руководитель. Марина Викторовна ей в рот смотрела, стараясь перенять опыт. Но все равно у нее не получалось так, как у Шадрухиной.

— Что же случилось потом?

— Потом? А потом Светлана Георгиевна, по-видимому, решила, что и одна вполне потянет фирму. Да так оно и было. Хотя нет, скорее всего, Шадрухина все заранее продумала, потому как еще при создании фирмы, пользуясь наивностью подруги, сумела оформить все бумаги на себя. Когда же Марина Викторовна стала ей не нужна, Светлана Георгиевна сделала так, что та сама ушла.

— Каким образом?

— Понизила в должности. Как генеральный директор, она вызвала к себе бывшую теперь уже подругу, сказала, что та некомпетентна, и предложила ей стать… ее личным секретарем. Все это, конечно, в исключительно вежливой форме, с извинениями и обещаниями перспективного роста. В общем, Светлана Георгиевна все верно рассчитала. Такое предложение Уланову крайне оскорбило, разыгрался скандал. А со скандалом, знаете ли, выгнать всегда проще. Совесть, понимаете ли, не мучает. Вот так все это и случилось.

— Хороша, — не удержалась я от оценки.

— А что вы хотели? Бизнес — дело серьезное: либо ты съешь, либо тебя, — философски заметил Платон Сергеевич.

— А адрес Улановой у вас не сохранился?

— Вряд ли, но я проверю.

Платон Сергеевич порылся у себя в столе, заглянул в шкаф и просмотрел находящиеся там папки, но так ничего и не нашел.

— Нет, — пожал он плечами. — Думаю, если что-то и было, Светлана Георгиевна все уничтожила.

— Тогда не можете ли вы мне хотя бы сказать, как выглядела Марина Викторовна и сколько ей лет.

— Эффектная, лет тридцать пять, волосы темные, роста… — Платон Сергеевич прищурил один глаз и внимательно посмотрел на меня, — наверное, как вы. — Он еще подумал и, улыбнувшись, добавил: — Особых примет вроде шрамов или бородавок нет.

Поблагодарив Платона Сергеевича за рассказ, я вышла из кабинета. Даже после прибытия начальства в офис начинать трудиться здесь особо и не подумали. Картина, увиденная мною несколько минут назад, изменилась лишь в том, что теперь все дамы сидели на своих местах и каждая оттуда вела беседу на совершенно постороннюю рабочей тему.