Мужчина высшей пробы

«Хоть это!» — подумала Оля и вспомнила о давних признаниях Кати. Девочка рассказывала ей, как имела дело со взрослыми мужчинами, считавшими ее совершеннолетней. Она сознательно вводила их в заблуждение.

И если Максим говорит правду и Катя не думает ни о последствиях, ни о страшных болезнях, то и Максим находится в опасности. Как его, физически вполне сформировавшегося, но наивного, предостеречь? Как? Какие слова нужны в таких случаях? В вузе ее этому не учили. Не повторять же слова строгой мамы: «Вот в наше время», — которые, кстати сказать, после прочтения дневника бабушки тоже оказались не совсем правдой.

— Максим, я скажу тебе честно. Не знаю, хорошо это или плохо, что ты приобрел такой опыт. Это не та наука, которую называют чистой. Ты понимаешь меня?

— Да. Чистая наука — это наука без практики. Только с экспериментами.

— Примерно! В отношениях между мужчиной и женщиной всегда должны быть чувства. И еще не знаю, нужен ли такого рода опыт, чтобы стать настоящим мужчиной.

— Ольга Алексеевна, ребенком я когда-то отдыхал в одной восточной стране. Люди Востока, я это заметил, верят во все предсказания, потусторонние силы, типа, если сделать то и то, наверняка загаданное желание сбудется без труда. В отличие от западных граждан, которые надеются только на себя, следуя поговорке: «На Бога надейся, а сам не плошай». Так вот, на Востоке нас возили на экскурсию в горы к трем источникам. Они почему-то по-русски назывались Вера, Надежда, Любовь. По местной легенде, кто в них искупается и загадает желание, тот получит ожидаемое. Тогда я был маленький. Почти не понимал, что такое любовь.

— А теперь уже понимаешь?

— Без сомнений, — с юношеской уверенностью подтвердил Максим.

— Ты влюблялся?

— Конечно.

— В кого?

— Первый раз в девочку в элитном детском садике. Каждое утро ее привозил на «мерсе» охранник и сопровождал до самой группы. Гувернантка заплетала ей много-много мелких косичек, наряжала в пышные розовые платьица. Туфельки у девочки были тоже розовые, с бантиком. В садик она ходила только для общения. Дома держали как птичку в клетке. Ей очень нравилось в садике. «Приезжай за мной попозже», — уговаривала она охранника. Но он всегда был точен. В отличие от моей мамы, частенько забывавшей меня в садике. Нянечка, которой она давала деньги за сидение со мной допоздна, сетовала на нее воспитателям. А меня называла беспризорником. Насмотревшись фильмов про любовь, я признался девочке в любви и предложил целоваться, как в кино. «Ты умеешь?» — спросила она. «А что тут уметь? — ответил я. — Пойдем в домик на прогулочной площадке». Она согласилась. Когда мы забрались в деревянный теремок, я твердо произнес: «Теперь раздевайся». «Без няни?» — удивилась она. Потому что маленькая принцесса без гувернантки не умела делать ничего. Я кивнул. Она долго снимала свою розовую туфельку с бантиком. Не дождавшись, я обнял ее и потребовал: «А теперь открой рот». Она послушалась, словно была на приеме у зубного врача. Дальше я не знал, что делать. Тут нас застукал ее водитель-охранник. Она убежала, оставив мне свою розовую туфельку, как Золушка. Больше ее не приводили. В саду ходили слухи, что она во всем призналась своему психологу и родители забрали ее из садика. С тех пор я ее не видел.

Так вот во время восточной экскурсии я вспомнил о своей детской любви в пышном платьице и, перед тем как совершить омовение в источнике Любовь, загадал, чтобы встретиться с ней. Экскурсия состояла в основном из женщин. Они, конечно же, выбирали Любовь. Мужчины купались в Надежде. Тогда я не понимал почему.

— Теперь понимаешь?

— Кажется, да.

— Значит, ты выбрал любовь?

— Да. — Максим кивнул. — Я выбрал любовь.

Оля тут же вспомнила слова Кирилла после ее признания, что она бы выбрала, как Максим, любовь: «А я выбрал тебя».

— Правда, сначала я подумал не о девочке из садика, а о маме. Мне так не хватало ее любви, внимания. Она всегда была занята собой. И только потом подумал о той девочке из детского садика. Вода в источнике была ледяная, так что это был своеобразный подвиг. «Когда сбудется желание?» — строго спросил я экскурсовода. Я был очень конкретный ребенок. «А ты сам не обозначил срок?» — поинтересовался тот. «Нет», — растерялся я. «Тогда придется просто ждать», — нашелся он.

— Желание сбылось? — спросила Ольга.

Максим покачал головой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

После разговора с Максимом, который пообещал Оле вернуться домой, ноги понесли ее вновь к дому Кирилла. Но опять ей никто не открыл дверь. Соседка, сидевшая внизу на лавочке, узнала утреннюю гостью.

— Не нашли Кирилла Петровича?

— Нет.

— Вы, наверное, его невеста?

Оля кивнула.

— Сходите в больницу к Петру Романовичу. Он наверняка там, — посоветовала женщина. — Да и старика порадуете. Он мне столько о вас рассказывал! Я, глупая, утром растерялась, забыла вам подсказать. Здесь совсем недалеко, два шага.

— Конечно-конечно, — тут же согласилась Оля. — Как я сама не догадалась его навестить!

В больнице царило послеобеденное затишье.