Мужчины без женщин

– Ведаешь, кали мне было гадоу пятнаццаць, я рэгулярна наведвау психатэрапеута: настайвали и прэдки и прэпады. У школе я нярэдка устраивау выхадки у таким плане. У тым смысле, што счытауся з адкланеннями. Хадзиць я хадзиу, тольки проку не ашчуциу. Психатэрапеут – звучыць крута, але па суци – яны усе прайдохи. Зделаюць рожу, бы цябе панимаюць, и сядзяць, паддакиваюць, навродзе таго, што слухаюць. Так и я магу!

– Ты и теперь ходишь?

– Так, але цяпер два раза у месяц. Тольки грошы на вецер выкидаць. Эрыка табе пра гэта гаварыла?

Я покачал головой.

– Вось скажы, што у маих думках неабычайнага? Тольки чэсна, а то я не разумею. Па мне, я усяго тольки раблю абсалютна абычныя вешчы абычными спосабами. Але пры гэтым чаму-та усе шчытаюць мяне чудаком.

– В общем-то, есть в тебе стороны, которые обычными не назовешь, – сказал я.

– Например, какие?

– Например, твой кансайский диалект – чересчур идеальный, что странно для токийца, овладевшего им самостоятельно.

Китару согласился:

– Так, у гэтым ты, пажалуй, прау.

– Это может нервировать обычных людей.

– Возможно.

– Люди с обычной нервной системой такого не терпят.

– Да, это уж точно.

– Но на мой взгляд, насколько я понимаю, пусть ты не совсем такой, как все, но при этом никому особо хлопот не доставляешь.

– Это сейчас.

– Ну и нормально, – сказал я. Возможно, тогда я немного злился (сам не знаю, на кого). И сам понимал, что говорю вызывающе. – И что в этом непозволительного? Если ты сейчас никому не доставляешь хлопот, так и нормально! И вообще, что мы можем знать сверх того, что происходит сейчас? Хочешь говорить на кансайском диалекте – говори сколько влезет! Не хочешь готовиться к поступлению – не готовься! Не хочешь запускать руку в трусы Эрике – не запускай! Это твоя жизнь! И ты можешь делать все, что хочется. И не нужно никого стесняться.

Китару в восхищении приоткрыл рот и пристально посмотрел на меня.

– Слухай, Танимура, а ты и напрауду класны чувак! Парой дажа круча абычнага.

– Что поделаешь, – сказал я, – характер такой.

– Именна! Змяниць характар невазможна. Именна гэта я и хачу им сказаць.

– Однако Эрика – хорошая девчонка, – сказал я. – Она всерьез беспокоится о тебе. Что бы ни случилось, лучше тебе ее не терять. Вторую такую не найдешь.

– Ведаю. Гэта я добра панимаю, – сказал Китару. – Тольки што ведаю, а толку…

– Один совет – не напролом, – посоветовал я.

Недели через две Китару забросил работу в кафе. В том смысле, что просто взял и перестал там появляться. О том, что он не выйдет на работу, никому не сообщил. В кафе был напряженный сезон, и хозяин, узнав и очень рассердившись, бранил его на чем свет стоит. Не пришел Китару и за недельным жалованием, которое ему причиталось. Хозяин спросил, не знаю ли я, как с ним связаться. Но я не знал. Ни его адреса, ни номера телефона. Знал только место, где находится его дом в городе Дэнъэн-Тёфу и домашний номер Эрики.

Китару ни словом не обмолвился, что собирается уходить с работы, и с тех пор ни разу не позвонил. Просто тихо исчез из моей жизни. Это сильно задело меня, ведь я считал, что мы стали близкими друзьями. Но на поверку оказалось, что от меня можно очень просто отказаться. Восполнить утрату было очень непросто, и долгое время я так и жил в Токио без настоящих друзей.

Единственное, что я заметил: последние два дня он был очень молчалив – толком даже не отвечал на мои вопросы. А потом пропал. Я мог позвонить Эрике и спросить у нее, куда он делся, но так почему-то и не собрался: пусть разбираются между собой сами. Погружаться в их запутанные, деликатные отношения глубже прежнего вряд ли было разумно. Мне предстояло как-то выживать в том скромном мирке, к которому принадлежал я сам.

После тех событий я почему-то начал задумываться о подруге, с которой расстался. Возможно, что-то почувствовал, глядя на Китару и Эрику. Как-то раз даже написал ей длинное письмо и попросил прощения за свой поступок. Теперь я был готов окутать ее нежностью. Но так и не дождался ответа.

* * *

Я с первого взгляда узнал в ней Эрику Курия, которую прежде видел всего два раза, и то – шестнадцать лет назад. Но я не мог ошибиться – она, как и раньше, была красива, а лицо светилось задором. В черном кружевном платье, на черных шпильках и с двойной ниткой жемчужного ожерелья на тонкой шее. Она тоже сразу вспомнила меня. Мы повстречались на дегустации вин в гостинице на Акасака. В пригласительном значилась пометка «вечерний туалет», поэтому я был в темном костюме и с галстуком. Объяснять, как я там оказался, долго. Она же представляла рекламное агентство – устроителя этой вечеринки. И перемещалась по залу очень уверенно.

– Танимура, ты почему мне потом не позвонил? Я хотела с тобой спокойно обо всем поговорить.

– Ты слишком красива для меня, – ответил я.

Она рассмеялась:

– Хоть это и комплимент, все равно ласкает слух.

– За всю жизнь не сделал ни одного комплимента, – заметил я.