Мужчины без женщин

Пока Кино перебрасывался с нею фразами, ее спутник глазами опытного чтеца между строк внимательно наблюдал за выражением лица и поведением Кино. Мужчина и женщина будто бы осязали друг друга. Казалось, они украдкой делили глубокую тайну, понятную лишь им двоим. Кино по-прежнему не мог понять, заглядывают они в бар до или после близости. Но то, что так или иначе – очевидно. И вот что странно: они оба никогда не курили.

Наверняка в тихий дождливый вечер женщина опять придет в этот бар одна. Пока ее спутник будет где-то «далеко». Кино это знает точно. По сокровенному блеску в глубине ее глаз. Сядет за стойку, молча выпьет несколько порций бренди и будет ждать, когда Кино закроет бар. Затем поднимется наверх, снимет платье, под светом лампы покажет ему себя всю – и рубцы от ожогов. Затем они опять, как два диких зверька, сольются в экстазе. Без всяких раздумий, всю ночь напролет, пока не забрезжит рассвет. Когда это случится, он не знает, но когда-то случится. И решать это ей. От этих мыслей Кино почувствовал жажду в горле. Такую, что не отступит, сколько ни пей.

В конце лета Кино наконец-то оформил развод; тогда же и свиделся с женой. Оставалось несколько вопросов, которые им предстояло решить совместно, и, по словам адвоката жены, она хотела лично поговорить с ним с глазу на глаз. Договорились встретиться в баре Кино до открытия.

Вопрос разрешился быстро (Кино принял все условия, ни на одно не возразив), они поставили подписи и печати. Жена была в новом голубом платье, пострижена короче, нежели стриглась раньше. Выглядела она бодрее и жизнерадостнее прежнего. Жирок на шее и руках у нее сошел. Для нее началась новая и, вполне вероятно, содержательная жизнь. Жена окинула взглядом бар и сделала Кино комплимент:

– Тут у тебя спокойно, чисто, тихо – прямо под стать тебе.

Повисла короткая пауза. Кино предположил, что она хотела добавить: «Однако ничего, цепляющего за душу».

– Что-нибудь выпьешь? – предложил он.

– Немного красного, если можно.

Кино достал два винных бокала и налил «Napa Valley Zinfandel». Пили молча. Не поднимать же тост за официальный развод. Пришла кошка и сама запрыгнула на колени к Кино, что случалось редко. А он почесал ей за ухом.

– Я должна попросить у тебя прощения, – сказала жена.

– За что?

– За то, что причинила тебе боль. Тебе ведь было больно? Хоть немного?

– Да, – выдержав паузу, ответил он. – Я же человек. Когда мне делают больно, мне больно. Сильно или нет – сам не знаю.

– Вот я и хотела увидеть тебя и попросить прощения.

Кино кивнул:

– Ты извинилась, я принял твои извинения. Так что можешь быть спокойна.

– Я хотела откровенно тебе признаться, пока не случилось то, что случилось, но не могла завести этот разговор.

– Как разговор ни начинай, конец у него все тот же.

– Это точно, – согласилась жена. – Правда, пока я медлила и собиралась с духом, вышло так, что хуже не придумаешь.

Кино молча поднес бокал к губам. Признаться, он порядком забыл, что случилось тогда. Как не мог вспомнить и хронологию разных событий. Будто кто-то смешал всю картотеку его памяти.

Он сказал:

– Зачем искать виновных? Если бы я не вернулся домой на день раньше или предупредил бы тебя перед приездом, ничего бы этого не было.

Жена промолчала.

– Как давно у тебя отношения с тем человеком? – спросил Кино.

– Лучше об этом не говорить.

– В смысле, лучше мне не знать?

Она промолчала.

– Да, пожалуй, ты права, – признал Кино и продолжал гладить кошку. Кошка громко мяукнула. И это она тоже сделала впервые.

– Возможно, у меня нет права так говорить, – произнесла женщина, в прошлом – его жена, – но тебе было бы лучше скорее обо всем позабыть.

– Думаешь?

– Непременно найдется женщина, которой с тобой будет хорошо. И найти ее несложно. А вот я не смогла стать такой и совершила жестокий поступок. За что теперь сильно раскаиваюсь. Но у нас с самого начала «пуговицы застегнуты на разные стороны». Мне кажется, ты такой человек, которому стать счастливым даже проще, чем он мог бы себе представить.

«Пуговицы застегнуты на разные стороны», – подумал Кино и посмотрел на новое голубое платье. Они сидели друг напротив друга, и он не мог увидеть, что́ на платье сзади – пуговицы или замок. Но не сдержался и попробовал представить: если расстегнуть замок или пуговицы – что окажется у нее под платьем? Увы, это тело больше ему не принадлежит. Он не сможет ни посмотреть, ни прикоснуться. Ему остается лишь воображать. Закрыв глаза, Кино представил, как бесчисленные буроватые рубцы от ожогов, словно полчища живых насекомых, копошатся и расползаются в разные стороны по ее белой гладкой спине. Чтобы отмахнуться от дурного образа, он несколько раз коротко помотал головой влево-вправо. Жена поняла его неправильно и нежно накрыла его руку своей ладонью:

– Прости меня! Умоляю, прости!

Пришла осень. Сначала пропала кошка, затем стали появляться змеи.