Мужчины и другие животные

– Где родился, там и пригодился, – знаете такую поговорку? Взять хотя бы Кольку Кулебякина. В Америке он кем только не работал: и дворником, и официантом, даже выгуливал собак богатых дамочек. Как художник он там никому не был нужен, его картины никто не покупал. Справедливости ради надо заметить, что и на Родине ему никто персональных выставок не устраивал. Но ведь здесь он не собачьи какашки убирал, правда? У него была мастерская, и довольно приличная, практически в центре Москвы. Не всегда картины удавалось продать, большей частью Колька раздавал свои творения. Но он дышал полной грудью, творил, летал над серыми буднями, вы меня понимаете? А в Америке он прожил всего пять лет. Пять лет выгуливал чужих собак – и умер на улице, с собачьим поводком в руках. Официальная версия смерти – приступ астмы, который не успели снять. Символичная смерть, вы не находите? Он просто задохнулся, в этом мире лжи и чистогана.

– Тем не менее его картины понадобились музею, – заметила я, – значит, чего-то он в Америке достиг? Ведь не зря же Карина интересовалась именно его творчеством?

Сергей пренебрежительно фыркнул:

– Подумаешь – музей! Мои картины тоже висят в музее Волгодонска, я же не кричу об этом на каждом углу. Да, Карине был нужен именно Кулебякин, потому что она устраивала выставку «Городской нативизм семидесятых», а Колька, как выражаются искусствоведы, являлся ярчайшим представителем именно этого направления. Но все его работы, разумеется, были выполнены здесь, в Советском Союзе. У меня лично сохранились две картины, я отдал их Карине. Позже она попросила сделать с них копии, я сделал. У Кольки оказалась такая прилипчивая манера, что потом долгое время я не мог от нее избавиться.

Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений.

Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо:

– Извините за любопытство, у вас с Кариной были интимные отношения?

Моя беспардонность развеселила собеседника:

– Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь?

Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой:

– Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход.

– Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?!

Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения.

– Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей.

Я сжалилась над ним:

– Нет, не вышла. Уехала на лечение в США.

Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила:

– Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих.

– Что за болезнь?

– Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала…

– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.

Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?

Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:

– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?

Меня несло на крыльях вранья:

– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?

У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:

– Не знаю.

– Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти!

– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!

– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.