Мужчины и женщина

Когда папаша закончил представление нас друг другу, дитё засунуло себе в уши по затычке и задёргалось в ритме какого-нибудь очередного музыкального супершедевра. О том, как он поглощал пищу, не стоит даже рассказывать.

Только вот его обкусанные ногти больно резанули по сердцу – я-то знала, что это значит…

После обеда меня отвезли показать дом и дали право выбора: жить тут или отдельно, неподалёку.

– Если у меня действительно есть выбор, я буду не против отдельного жилья, – сказала я.

Когда мне объявили о зарплате, я едва устояла на ногах, но сделала вид, что она вполне в пределах моих ожиданий.

Потом, как я говорила, мне дали некоторые инструкции касательно формы одежды и выдали наличность для скорейшей реализации рекомендаций – до начала работы оставалось две недели.

И вот он, сегодняшний день со всем его содержимым…

* * *

Борис привёз меня назад, и я ещё раз смущённо поблагодарила его. По-моему, ни он, ни второй водитель, ни приходящая домработница, не могут понять: за что я виновато благодарю каждого всякий раз – это же их работа. И притом далеко не за «спасибо».

Я постучалась в комнату Егора.

Он сам открыл мне, а не крикнул, как обычно «да!», «открыто!» или что-нибудь в этом роде.

– Какая вы красивая! – Он замер на пороге, воззрившись на меня. А ведь уже один раз ему довелось видеть меня в вечернем наряде. Но это было невесть как давно – целых три недели тому назад.

– Спасибо, мой хороший. Ты тоже блестяще выглядишь. – На парне костюм по всем правилам и рубашка с галстуком.

Помню, когда мы покупали этот костюм для первого сентября, он сказал:

– Да я лучше удавлюсь, чем одену эту гадость!

– Надену, – поправила я.

Егор уставился на меня:

– Что – надену?..

Я объяснила парню, в каких случаях нужно говорить «одену», а в каких – «надену».

Это был, пожалуй, самый первый урок, преподанный мной ему.

– С галстуком сам справился? – Спросила я.

– Посмотрите… пожалуйста.

Я проверила – узел завязан безукоризненно, причём узел сложный, двойной.

– Отлично! – Я провела по его волосам и уловила едва заметное движение головы: так котёнок прижимается к руке, гладящей его. – Во сколько велено быть в гостиной?

– В девять.

– У нас есть… – Я посмотрела на его будильник. – У нас есть семнадцать минут. Чем займёмся? Можно сесть?

– Ой, да. Конечно, простите, я должен был предложить вам.

Меня забавляло и удивляло, с какой охотой и быстротой он усваивал язык галантности. Впрочем, если бы это не было созвучно его натуре, навряд ли мои старания увенчались бы столь скорым успехом…

Я села на диван, он – к рабочему столу.

– Ну, что, вызвать тебя завтра на моём уроке?

– Не знаю…

Егор крутился туда-сюда в своём чёрном кожаном кресле.

Я не стала напоминать ему о манерах – иногда хорошими манерами можно пренебречь ради хорошего настроения. И ещё меня порадовало, что он чувствует себя вольно в моём присутствии – не так, как прежде, ещё совсем-совсем недавно…

– Хочешь блеснуть? – Подзуживала я.

– Вообще-то я готов…

– Ладно, давай договоримся так: если ты решишься, то поднимешь руку.

– Угу. – Сказал он, и тут же, без паузы: – А Алиса простила меня.

– Я поняла это. И я очень рада! А скажи, у вас с ней официальная дружба?

– Как это? – Удивился Егор.

– В моё время мальчики делали девочкам предложение, если хотели дружить с ними. Например, в записках. Или на словах.

– Нет, я не делал… А для чего?

– М-м-м… Резонов может быть несколько. Ну, например, если девочка даёт согласие на дружбу, то мальчик может быть уверен в том, что тоже интересен ей, и тогда он гораздо меньше времени тратит на ненужные переживания. Хотя… – оговорилась я, – от переживаний далеко и надолго не уйдёшь… Потом, такие отношения, как правило, в меньшей степени подвержены насмешкам друзей и подруг: какой смысл насмешничать, если никто ничего не скрывает, правда же? Такая смелость, кстати, поднимает обоих в глазах их окружения.

Егор только рот не открыл, слушая меня. Разумеется, я прекрасно знала, что нынче отношения между полами строятся в совсем другом «формате», нежели тридцать лет тому назад, и так же отличаются от тех отношений, как принятые в моей юности от бытующих в позапрошлом веке. Потому мои объяснения и вызвали такой интерес у парня.

– Понимаешь, о чём я?

Он кивнул.

– Конечно, твоё предложение накладывает на тебя и определённые обязательства. Например, тебе нужно будет контролировать свои отношения с другими девочками, чтобы не ранить чувства той, другом которой ты себя объявил. И, разумеется, уделять ей больше внимания, помощи… Короче, стать джентльменом для своей леди.

Егор молча кивнул всё с той же сосредоточенной миной.

– Вот и хорошо. – Я улыбнулась. – А сейчас я твоя леди, ты мой джентльмен, и нам пора.

– Марина Андреевна…

– Да, Егор?

– Вы сказали про переживания… что от них далеко и надолго не уйдёшь…

Да, мальчишка мой – как губка: всё тянет в себя, ничего от его внимания не ускользнёт…

– Увы, это так. – Я задумалась. – Хотя, если посмотреть с другой стороны, то, возможно, надо бы сказать не «увы», а «к счастью».

– Почему – к счастью?