Мужчины как дети

– Что ж ты меня-то тогда пилишь, если я поправляюсь? – возмущалась Ника. Она сама к еженедельным обязательным взвешиваниям относилась с паническим, даже суеверным ужасом. Она старалась взвешиваться только на убывающую луну, чтобы естественные силы лунных отливов отняли и у нее хоть сколько-нибудь целлюлита. Не ела с вечера перед взвешиванием и старалась подгадать момент восхождения на эшафот именно тогда, когда Степанов в ванной принимает душ, а лучше, чтобы его вообще дома не было. И не мог бы он подойти и через плечо посмотреть на цифры, которые не гаснут сразу, а мигают несколько секунд.

– Ну что, как? Ожирела, птица моя? – насмешливо говорил он (независимо от результатов), и между ними разгорался скандал. Теперь Нику не подкалывал никто. И никакого значения не имело теперь, худа она или толста. Никто не мог ей сказать, что если она не сделает немедленно что-нибудь со своими окороками, то ее ждет чемодан-вокзал-Рогожкино. Это не могло уже как-то повлиять на ее жизнь, тем более разрушить.

– Пошли вы на фиг! – воскликнула Ника, закидывая ненавистные весы в чулан. Стабильность, к которой она столько времени стремилась, была завоевана ею, и самые смелые ее жизненные планы и мечты сбылись. И хотя Ника испытывала некоторую смутную тревогу, потому что не совсем представляла, а что, собственно, делать дальше, она была уверена, что справится. Будет наслаждаться жизнью, как она и мечтала всегда. Прошло больше трех месяцев, как умер ее муж, а улучшения были очевидны. Никто не говорил Нике больше, что нужно делать, а чего не нужно. Никто не принуждал ее к сексу с пьяным тучным мужиком, не требовал оторвать задницу от дивана и приготовить ужин. Не требовал держать себя в форме и не высасывать весь коньяк за три дня. Ника была просто в восторге от такого расклада. Она покупала в магазинах все, что только душа пожелает, а после приглашала в дом подружек, чтобы принимать их уже не украдкой, пока Степанова нет, а в любое удобное для нее время. Сумма «пособия по потере криминального кормильца» была достаточно высокой, чтобы можно было не задумываться о работе, хлебе насущном и прочих глупостях. Если бы было прилично, Ника первым делом закатила бы большую вечеринку-девичник с танцами до утра и громкой музыкой. Может быть, даже заказала бы стриптиз и засовывала бы купюры в трусы шоколадных придурков, которых потом прогнала бы без жалости. По большому счету, Ника после более пяти лет брака стала просто-таки ненавидеть мужчин. Но вечеринку устраивать сразу после похорон было неприлично, так что приходилось обходиться посиделками у огонька. Вот только Лиду приглашать Ника больше не спешила. Лида очень изменилась, ходила с кругами под глазами, из-под тусклых волос просвечивали пятисантиметровые темные корни, а смотрела Лида на все устало. А если и говорила, то зло, как-то не по-дружески и совсем не то, что Ника готова была сейчас слышать. Как-то Ника предложила Лиде прошвырнуться по магазинам. Та, хоть и упиралась, но в итоге согласилась развеяться и села в Никину машину. Всю дорогу Лида молчала, смотрела в окно и будто бы не слушала, что Ника говорит. Вероника рассказывала, что теперь уже скоро холода, не иначе как в следующую субботу снег повалит. И надо бы шубку присмотреть, а то старые все сносились.

– Сносились? – подняла бровь Лидия. – Ты их что, кому-то в аренду сдавала?

– Ну, не сносились, но… надоели до ужаса, – жеманно пожала плечами Ника.

– Действительно, аргумент, – фыркнула Лида.

– Да что с тобой? – возмутилась Ника. – Я тебя изо всех сил пытаюсь расшевелить, а ты?

– Слушай, Ник, может, не будешь меня шевелить? Тебе бы, кстати, лучше пошевелиться самой. Что-то ты поплыла, подруга. Если зад не сократишь, никакая шуба не поможет.

– У меня стресс! Я его просто заедаю! – вытаращилась Ника, в шоке от того, что Лида вообще осмелилась такое ей сказать.

– Какой стресс? – устало и зло переспросила Лида. – Что, Степанов пытается выбраться из могилки и отобрать у тебя сладкую жизнь?

– Что? – ахнула Ника.

– Слушай, ну какой стресс! Ты же плясать должна от радости. Да ты и пляшешь. Пойди купи себе шубу и не грузи меня своими большими проблемами и душевными травмами.

– Ты стерва просто! – ругнулась Ника. – И ты… ты мне завидуешь!

– Я-то? – усмехнулась Лида. – Это точно. Есть чему!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Ника.

– Думаешь, ты выиграла джекпот? Да я бы ни за какие коврижки не согласилась поменяться с тобой местами.

– Уверена? – зло сжала губы Ника.

– Абсолютно. Думаешь, деньги дают свободу? Как раз наоборот, в таких случаях, как твой или мой, деньги хуже любого камня на шее – тащат на дно. Ты сейчас принимаешь деньги из рук Свитского, так знай, что тебе когда-нибудь обязательно придется эту руку вылизывать. И плясать под их дудку. Всегда.

– Ты просто злишься, что тебе они не стали платить, – после минутной паузы заявила Ника.

– Глубоко зришь. Фактически в корень, – насмешливо посмотрела на нее Лида. – Ладно, слушай, я что-то раздумала с тобой шубу выбирать. Плевать мне на твою шубу. Высади меня, я забыла, мне в аптеку надо.