Мужчины Мадлен

На самом деле вместо «завербовать» было употреблено другое слово, чуточку менее длинное, но гораздо более выразительное и энергоемкое.

Алёна слегка повела бровью, но сдержалась.

Павел с неподражаемой ужимкой передернул плечами.

А Коротков, которому, очевидно, было скучновато играть, так сказать, роль второго плана, довольно заржал:

– Ну, вы еще не знаете, какой Пашка на самом деле… Когда мы все там йухами мерились, у него самый длинный был, уникум, аж шестнадцать сантиметров, а в ширину…

– Молчи, козел! – прошипел Павел, и Коротков, прихлопнув рот, нервно сглотнул, как будто подавился теми сантиметрами, о которых шла речь.

«Да подумаешь, уникум! Я с таким уникумом прошлую ночь провела… – подумала Алёна. – У Дракончега тоже шестнадцать сантиметров, а в ширину… Не знаю, честно. Ну вот насколько я могу рот открыть, сантиметров на пять, на шесть?» Она покосилась было в зеркало, чтобы удостовериться, как выглядит ее приоткрытый рот, ну, в смысле на сколько сантиметров растягивается, как тогда, когда она фривольно лобзает Дракончега везде, где можно и нельзя, – но все же вовремя удержалась. Во-первых, с открытым ртом у нее сделается дурацкий вид, а во-вторых, при воспоминаниях о рекордных сантиметрах Дракончега она всегда начинала избыточно волноваться, сейчас же необходима была предельная сосредоточенность.

Между прочим, в отличие от других ситуаций сейчас происходила вовсе не битва не на жизнь, а на смерть – всего лишь сшибка умов. Но выиграть у мужчин нашей фуриозной эмансипатке (спасибо Владимиру Розанову за этот дивный термин, который он, правда, применил к Аполлинарии Сусловой, а не к нашей писательнице) хотелось во что бы то ни стало.

Ради чего? Да чтобы поняли: Алёна Дмитриева им не пешка, она сама кому хочешь поставит шах и мат, совершенно не умея играть в шахматы и даже не ведая, чем отличаются ферзь от королевы, тура от ладьи, а слон от офицера. Вроде бы ничем… Или все же отличаются?

– Интересно, а где это вы йухами мерились? – зло спросил Виталий.

– Все тебе скажи, – ухмыльнулся Павел, бросая на Короткова предостерегающий взгляд.

– Подумаешь, бином Ньютона, – зевнула Алёна Дмитриева. – Поскольку Павел и Шура одновременно принудительно отдыхали на лесозаготовках в Мордовии, очень может быть, что там суровые мужчины и развлекались порой таким неожиданным образом.

Между прочим, вот тут Егор-информатор был почти ни при чем. Алёна сама догадалась, что Коротков мог пойти на ограбление только под влиянием человека, имевшего на него совершенно особое влияние. И скорей всего – из страха. Почему-то мысль о его криминальном прошлом первой пришла в голову. Она спросила Егора, не бывал ли случайно конкурент Виталия – а то, что в дело замешан его конкурент, подразумевалось само собой, – в местах не столь отдаленных, и сразу получила ответ: да. Географию Егор уточнил, и вот сейчас Алёна смогла блеснуть. Да как – Коротков аж зажмурился.

– Вот ведьма! – пробормотал Шура сдавленно.

Виталий смотрел исподлобья, хмуро, неприветливо, с опаской. И только Павел улыбался.

– А вы все это наугад брякаете или все же информацией владеете? – спросил он довольно приветливо, и Алёна вспомнила, что такая бретерская улыбочка плескалась в его светлых глазах и когда он поворачивал ее от туалета, и когда обнимал на крыльце. А вот интересно, улыбался ли он, когда обнаружил в каком-то нижнегорьковском дворике, что его погоня за ней сорвалась?

Что ему ответить? Человек он опасный. Пожалуй, даже опасней, чем Коротков. Срок-то Павел Васильевич Махалов отбывал за убийство – пусть и не предумышленное, а все же… Кто раз убил, убьет и снова, как поется в чудной рок-опере «Вестсайдская история». Может, особо не куражиться?

Да разве удержишь Дракона, который междý облаков играет с лучами заката?

Интересно, такая стихотворная строчка существовала раньше или родилась вот только что, прямо сейчас?

– Да, – призналась Алёна. – Некоторой информацией я владею.

– Вы в сыскном агентстве служите? Сыщица, с позволения сказать?

При этом слове Алёна вспомнила Елизавету Ковалевскую, возлюбленную Георгия Смольникова, и у нее вовсе легко на душе стало. Прадед явно приглядывал за внучкой с небес!

– Да нет, я книжки пишу. Детективные романы.

– Мать честная… – протянул Павел. – А ведь Виталик у нас издатель. Вы знаете?

– Да знаю, – усмехнулась Алёна, вспомнив вчерашний разговор около ее ворот.

– Он, конечно, уже пытался вас уговорить печататься у него? Не верьте. Он сманил такими обещаниями не один десяток красоток. У самого-то ничего особенно нет ни в голове, ни в штанах, вот и сыплет посулами направо или налево. Нет уж, если решите поторговать тем, что случайно заполучили, держитесь только нас. «БТР» – серьезная фирма, с серьезными гонорарами и серьезными тиражами!

– Большое спасибо, – несколько церемонно проговорила Алёна, – я, с вашего позволения, останусь верна «Глобусу». И напишу для них новый роман о том, как одна писательница случайно купила на парижском пюсе картину, даже не подозревая, что за ее рамкой скрыто истинное сокровище для двух конкурирующих издательских фирм.