Мужчины на моей кушетке

Принято считать, что секс-терапевт быстро привыкает к историям о мужских изменах. Но в то время они вызывали у меня чувство крайнего дискомфорта. Чем больше рассказов о неверности я выслушивала, тем сильнее нарастала моя тревожность. Иногда лицо мужчины, сидевшего напротив, внезапно расплывалось у меня перед глазами, я становилась глуха к его словам, уходя в свои личные проблемы.

Порой во время сеанса мне казалось, что прежде я жила неженкой в уютном маленьком раю, но кто-то похитил меня, завел в самый страшный закоулок трущоб и бросил там. Я предпочла бы мой собственный прежний удивительный мир отрицания и фантазии, где можно было держаться за руки со своим возлюбленным и скакать день-деньской по залитым солнцем лугам романтики.

Однако сбежать я не могла — это была моя работа. Теперь я вынуждена в упор рассматривать уродливую, искаженную сторону человеческих отношений: да, временами мужчины хотят эксплуатировать женщин, вредить им, изменять им, использовать их как мясо . В моей жизни наступил момент взросления. Слияние опыта общения с Рами, его друзьями и моими пациентами привело к гибели всех моих фантазий и высоких идеалов. И разрыв этого мыльного пузыря оказался болезненным.

Я понимала, что должна найти какой-то новый способ мышления, который смог бы интегрировать все, что я узнала, в мою систему убеждений. Мне предстояло преодолеть осуждение и страх — или передать своих пациентов другим терапевтам. Моя стратегия — и цель моих усилий — состояла в том, чтобы оставаться отстраненным научным наблюдателем, стремящимся исследовать, делать заметки и пытаться понять. Я также напоминала себе, что не должна обобщать: мужчины, которых я лечу, — это еще не все мужчины. Я знавала множество прекрасных мужчин в своей жизни. Я должна была держаться за эту мысль и эти воспоминания.

Я размышляла о юной девушке, что пряталась в моей душевой кабинке, дрожащая, не знающая, где ей будет безопаснее — со мной или на улице; я думала о том, что секс-услуги были не просто безобидными жизненными радостями, а наносили реальный вред. Я преисполнилась решимости повлиять на тот мир, в который вошла.

Фантазии об эксплуатации, которыми тешил себя Пол, были большим бизнесом, и очевидно, что спрос и предложение в нем процветали. Иногда меня забавляло то, что я — как терапевт, конкурирую с продавцами секс-услуг. Что же заставляло некоторых из этих мужчин выбирать меня? Как могла я составить конкуренцию мгновенному удовлетворению, фантазии, к которой они стремились, неограниченному выбору красивых женщин?

Некоторые мужчины отправлялись в бордель. Другие приходили ко мне. Но я была «мадам» иного сорта. Не развлечением, которого искали эти мужчины. Не поставщиком удовольствия — скорее, поставщиком правды. Я давала им не то, что они хотели, но то, в чем они нуждались.

* * *

Пол всегда являлся на сеансы после работы и часто просил меня задержаться в кабинете гораздо позднее, чем мне того хотелось. Однажды вечером он пришел в состоянии явного стресса. Решительно войдя в кабинет, уселся и, по обыкновению, сразу заговорил, не делая паузы, не ожидая, пока я начну беседу.

— Похоже, в моей компании наметился финансовый кризис, — сказал он. — СМИ начали копаться в делах нашей фирмы.

В тоне Пола сквозили скверные предчувствия, и он казался каким угодно, только не рассудительным. Он был напряжен и рассеян, глаза его метались из стороны в сторону, и он был целиком погружен в себя. Я позволила ему достичь катарсиса в избавлении от стресса, что заняло большую часть сеанса. Но, несмотря на его страстные речи, я чувствовала себя отчужденно. Между нами не было истинной связи. Я как будто была безликим телом, на которое он мог излить свои отрицательные переживания. Интересно, ощущала ли когда-нибудь такое отчуждение его жена?

— Как вы справляетесь с этим стрессом? — спросила я.

— В основном подолгу просиживаю в офисе, хотя сегодня в обед снова вызывал эскорт-услуги, — ответил он прохладным тоном. Количество посещений Полом массажных салонов увеличивалось, когда он ощущал перегрузку на работе.

— Кажется, я сегодня улавливаю некие флюиды вины? — запустила я пробный шар.

— Да. Клэр была бы в отчаянии, если бы узнала. Я действительно обожаю ее. Хотелось бы мне получать больше удовольствия от нашей сексуальной жизни!

— Вместо этого вы нашли себе «сексуальную добавку».

— Не вижу в этом ничего криминального, — проговорил он тоном человека, смирившегося с неизбежным. — Многие мои друзья считают так же.

И опять это легкомысленное отношение к сексуальному удовлетворению вне брака — брака, который Пол хотел сохранить! Он вел себя так, будто для мужчин самое обычное дело — жениться, зная , что со временем им захочется «сексуальной добавки».

Занятия Пола сексом вне его семейной жизни не имели для меня эмоционального смысла. Я не понимала, как он может верить, что любит свою жену. Но Пол, очевидно, мог. И делал. И он был не первым моим пациентом, утверждавшим подобные вещи.