Мужчины на моей кушетке

Сейчас я уже не помню подробностей этой истории, но совершенно уверена, что в то время она вызвала у меня массу яростных мыслей. Рами держался со мной так, как и полагается влюбленному, но когда он предложил принести этой женщине напиток, то в голосе его, на мой вкус, было слишком много энтузиазма. Я немного постояла рядом с вежливой улыбкой, а потом извинилась, ушла в другую комнату и села там.

Когда Рами нашел меня, он увидел, что я расстроена. Он заключил меня в объятия и несколько минут нашептывал всякие нежности. Потом мимо нас прошла другая женщина — еще одна латиноамериканка, настоящая секс-бомба, с длинными струящимися черными волосами и женственной фигуркой, настолько сексуальной, что даже просто смотреть на нее казалось чем-то неприличным. Сущая порнография, пусть и в одежде! Рами весь засветился, вскочил и окликнул ее по имени. Я понятия не имела, кто это.

— О боже, привет, Рами! — пропела она.

Я отошла в сторону поговорить с подругой, которая все это видела.

— Я бы так не смогла, — заявила она. — Не знаю, как ты это терпишь!

Именно этой последней капли мне и не хватало, чтобы выйти из себя. Да, к черту все это , подумала я. И такое случалось всегда и всюду, стоило нам выйти на люди. Иногда эти женщины, которых Рами называл «просто знакомыми», звонили ему. Он небрежно говорил: «О, это просто Марсела (или „просто Люси“, „просто Мэри“), тебе не о чем беспокоиться», как будто мой невинный вопрос автоматически зачислял меня в ряды психованных параноидальных сталкерш[16].

Хуже всего было взволнованное выражение его лица, когда он отвечал на звонки или видел этих женщин. Казалось, он из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление. В такие моменты я чувствовала себя ограбленной, будто у меня отнимают то, что есть во мне особенного. Я переставала существовать как динамичная и яркая женщина, какой я себя знала. Наоборот, становилась мелкой и незначительной.

Я начинала терять хладнокровие.

А вскоре после этого я уже вся истерзалась из-за новой напасти: Рами, как мне казалось, проводил слишком много времени по будням со своим новым поверенным — женщиной-юристом: обеды, ужины, бары… Я потребовала объяснений. «Ничего не бойся, — ответил он. — Просто у меня появился новый друг-женщина. Кроме того, — добавил он, — она непривлекательна».

Спустя несколько дней Рами объявил, что мы устраиваем совместный ужин. Он думал, что мое знакомство с этой «непривлекательной» женщиной разрядит обстановку. И вот она пришла, с ослепительной улыбкой на лице, убийственно хороша собой, и я почувствовала, что готова вот-вот взорваться. Но ее поведение было настолько приятным и чистосердечно дружелюбным по отношению ко мне, что я прикусила язык и кипела молча. После ее ухода я хотела поговорить о ней, но Рами… просто уснул.

Я лежала рядом с ним, сна — ни в одном глазу, и кипела от возмущения: как он смеет спать, когда я в таком гневе?!

Повинуясь внезапному импульсу, я встала. Вышла в кухню, набрала ведро ледяной воды, ворвалась в спальню и вылила его на храпевшего Рами. Он вскочил, а я пулей вылетела из комнаты. Он гонялся за мной по дому, промокший до нитки, мы оба вопили, как оглашенные. А потом начали хохотать, и спустя полчаса уже лежали в обнимку на сухой стороне постели.

Мы прошли не один круг таких глупостей, и ревность то и дело вспыхивала с обеих сторон. Бывали моменты, когда мы уезжали куда-нибудь на пикник, и он начинал заводиться: «Ты смотришь на какого-то парня! Нет, я знаю, ты смотришь! Ты ему улыбаешься!» Он злился и не желал со мной разговаривать. А потом рявкал: «Все, поехали, с меня хватит!»

Потом мы приезжали домой и занимались любовью. Такие эпизоды стали для нас нормой.

После того инцидента с женщиной-юристом у нас с Рами состоялся серьезный разговор, и он признался, что действительно старался заставить меня ревновать. Это позволяло ему почувствовать себя чуть в большей безопасности — потому что он сам часто ревновал меня. Успокоившись, я начала осознавать, что, как бы ни пытался манипулировать мною Рами, на самом деле из-под контроля выходило мое собственное тщеславие.

* * *

Келли была всерьез расстроена поведением Чарлза, а я хотела обойтись без вспышки гнева.

— Чего вы боитесь? — спросила я.

— Мне кажется, он теряет ко мне интерес.

— Вы имеете в виду, что если он замечает других привлекательных женщин, то вы от этого перестаете быть привлекательной?

— Становлюсь недостаточно привлекательной. Я имею в виду…

— Вам нравится быть особенной для Чарлза. В сущности, вы старались выбрать себе мужчину, который ценил бы обладание вами. Который бы вас обожал.

По выражению лица Келли я видела, что попала в цель. Но ей не хотелось на этом задерживаться.

— Он ведет себя точно так же, как другие мужчины, с которыми я встречалась в прошлом, — отрезала она.

— Вам прежде кто-нибудь изменял?

— Может быть. Точно не знаю. Но у меня уже были мужчины, которые вели себя так, будто вполне могли изменять. Они буквально тыкали мне в лицо своей способностью заполучить других женщин.