Мужчины на моей кушетке

— И вы полагаете, что доставлять ей удовольствие — значит доводить ее до оргазма ? — Я надеялась, что он уловил мой мягкий сарказм.

— Она должна быть довольна тем, что я забочусь о ней. Разве не так?

— Хороший секс — это не только оргазм .

В глазах Алекса появился проблеск понимания, но он пока не улавливал, к чему я веду.

— У вас слишком целевой подход, — продолжала я. — Я хочу, чтобы вы отбросили все свои энциклопедические знания о женской анатомии и сексуальных техниках. Хороший секс — это не алгоритм!

Алекс смущенно хихикнул.

— Это процесс! Танец вокруг секса, церемония, динамика между вами двумя, которая делает секс волнующим действом .

Я сняла с полки тоненький томик стихов.

— У меня есть для вас новый учебник, — сказала я, протягивая ему книгу. — Поскольку вы любите поэзию, возьмите вот это. Пабло Неруда, «Капитанские вирши».

Это была одна из самых возбуждающих книг, какие я когда-либо читала. Я не сказала об этом Алексу, потому что надеялась, что он обнаружит это сам. И, пожалуй, ему было что почерпнуть у Неруды. Чилийский поэт и политический деятель, Неруда любил властно, нес свою уязвимость с гордостью, как отмеченный наградами солдат носит свои медали, и говорил о своем сексуальном желании в бессовестно плотоядной манере. Неруда бежал из Чили, когда там начали убивать коммунистов, и писал свои стихи, живя в изгнании на острове Капри. Они были вдохновлены его женой Матильдой. Именно так: животное и безжалостное желание, но не к любовнице или незнакомке, а к собственной жене. Мне казалось, этот мужчина кое-что смыслил в жизни.

Алекс взял книгу, бросил взгляд на обложку и сунул ее в сумку.

— Давайте рассмотрим ваш процесс в том виде, в каком он есть сейчас, — сказала я. — Я пытаюсь понять, не кажутся ли ваши старания доставить Саше удовольствие угодничеством и попыткой подольститься, а не проявлением сексуального мастерства.

Я постоянно сталкиваюсь с этим в работе с моими клиентами-мужчинами: они овладевают определенными навыками, но им не хватает нахальства — самообладания и храбрости — применить их на практике.

— Да, — признал Алекс после паузы. — Наверное, это не самые сексуальные действия на свете.

— Как вы соблазняете ее за пределами спальни?

— Я не думал, что мне нужно предпринимать какие-то специальные усилия, чтобы соблазнить ее. Если она меня любит, все должно происходить само собой.

— На самом деле так не получается, Алекс. Вы вкладываете усилия в обеспечение стабильности, дружбы и любви. Саша — ваш лучший друг, но вам чего-то не хватает. Вы должны быть для нее сексуальным объектом .

— Чем-чем?!

— Тем самым, Алекс. Вы — сексуальный объект! — заявила я.

Я знаю, что некоторых передергивает при этом слове, но в спальне без этого не обойтись. Я хотела, чтобы Алекс немного сексуализировал себя. Я по-прежнему верила, что Алекс, такой как он есть, может быть полноценным любовником , если только будет готов принять на себя ответственность.

— Саша — больше чем ваш друг, — продолжала я. — Она — ваша любовница.

— И я хочу, чтобы она любила меня таким, каков я есть, — подхватил он.

— Это не то, о чем я говорю, — возразила я. — Она — ваша любовница .

Я подумала о фрейдовской концепции табу на инцест. Любовники становятся настолько тесно связаны, настолько погружены в свою парность, что начинают видеть друг в друге семейные объекты, а не сексуальные. И кончается тем, что они десексуализируют друг друга.

Я хотела дать Алексу новую систему координат. Я хотела, чтобы он двинулся в противоположном направлении и заново сексуализировал их отношения. Это то, с чем так хорошо справился Неруда: он чертовски страстно сексуализировал свою жену. Он физически объективировал ее и одновременно неистово любил. Казалось, Неруда сумел вычислить, как можно одновременно иметь в браке и защищенность, и страсть .

Может быть, Алекс отреагирует на некоторые упражнения по визуализации — это способ отчасти преобразовать его невротическое отчаяние в нечто позитивное. Занимаясь с пациентами, я поняла, что не могу навязывать им свои представления о сексуальных фантазиях, я должна дать им возможность работать с тем, что у них есть.

— Давайте посмотрим, удастся ли нам поработать с тем, что вы чувствуете прямо сейчас. Вы боитесь потерять ее. Как это ощущается в вашем теле?

— У меня сводит желудок.

— Вы можете представить, как перенаправляете это ощущение тревоги в страсть, в интенсивное влечение к Саше?

Алекс неуверенно пожал плечами. Я велела ему закрыть глаза и спросила, какое чувство или какая фантазия у него возникает.

— Печаль. Мне так хотелось бы удержать ее!

— Ладно. Попробуйте сексуализировать это чувство. Приложите немного фантазии.

— Я бы… я хотел бы запереть ее в своей квартире, чтобы она… не убежала. Чтобы она была только моя.

— Прекрасно! И как бы вы позаботились о том, чтобы она не сбежала?

— Я могу ее связать.

— Хорошо, продолжайте.