Мужчины не ее жизни

Когда Харри и Рут отправились на кухню колдовать над десертом, Ханна снова зашептала Эдди:

— Ты знаешь, чем они занимаются в кровати?

— Могу себе представить, чем они занимаются в кровати, — прошептал Эдди в ответ Ханне. — Мне даже и говорить об этом не нужно.

— Он ей читает, — прошептала Ханна. — Это может продолжаться часами. Иногда она читает ему, но его я слышу лучше.

— Ты же сказала, что они все время трахаются.

— Не все время — весь день. По ночам он ей читает — это ужас какой-то! — добавила Ханна.

И снова душа Эдди исполнилась зависти и грусти.

— Типичная домохозяйка такими вещами не занимается, — прошептал он Ханне, на что та ответила убийственным взглядом.

— О чем это вы там шепчетесь? — крикнула Рут с кухни.

— Может, у нас роман, — ответила Ханна, отчего Эдди перекосило.

Они ели яблочный пирог, когда агентша с Кандидой спустились со второго этажа в столовую, Грэм с мрачным видом шествовал сзади.

— Этот дом слишком велик для меня, — сообщила Кандида. — Я разведена.

Агентша, торопясь за уходящим клиентом, посмотрела на Рут полными слез глазами.

— На кой черт ей нужно было говорить, что она разведена? — спросила Ханна. — Я хочу сказать — по ней это и так сразу видно.

— Она полистала одну из книг, которые читает Харри, — сообщил Грэм. — И еще она все время смотрела на твои трусики и на твой лифчик, Ханна.

— Есть люди, которым это нравится, детка, — сказала Ханна.

В ту ночь Эдди О'Хара уснул в своем скромном доме на северной стороне Мейпл-лейн, где от изголовья его кровати до путей Лонг-Айлендской железной дороги было не больше двух сотен футов. Он так устал — усталость нередко одолевала его, когда он пребывал в депрессии, — что его не разбудил поезд, прошедший в 3.21 на восток. Поезд в это время обычно будил его, но в то воскресное утро Эдди спал без задних ног до 7.17, когда прошел поезд в западном направлении. (В будни Эдди каждое утро обычно просыпался раньше, чем в этот день, — его будил поезд на запад в 6.12.)

Ханна позвонила ему, когда он еще готовил кофе.

— Слушай, я должна выбраться отсюда, — прошептала Ханна.

Она пыталась сесть на маршрутку, но все места на микроавтобусы были распроданы. До этого она планировала уехать в 18.01 поездом до Пенн-стейшн.

— Но мне нужно уехать раньше, — сообщила ему Ханна.

— Я тут чуть не рехнулась — меня эта влюбленная парочка с ума сводит. Я подумала, ты знаешь расписание.

О да, Эдди знал расписание. Днем по субботам, воскресеньям и праздникам в западном направлении был поезд в 16.01. На него всегда можно было сесть в Бриджгемптоне. И все же, предупредил Эдди Ханну, в этом поезде обычно много народу, и, возможно, ей придется стоять.

— Ты что думаешь, ни один мужик не уступит мне места? Или хотя бы не предложит сесть ему на колени? — спросила Ханна.

Хотя на душе от этого у Эдди стало еще поганее, но он согласился заехать за Ханной и отвезти ее на Бриджгемптонский вокзал. Фундамент здания — все, что осталось от прежнего вокзала, — был практически в двух шагах от дома Эдди. Еще Ханна сообщила Эдди, что Харри уже пообещал Грэму погулять с ним по берегу во второй половине дня, а Рут в то же время собиралась надолго забраться в ванну.

В то воскресенье в конце праздника Благодарения шел холодный дождь. Рут, принимая ванну, вспомнила, что сегодня годовщина того вечера, когда отец преподал ей урок вождения и она отвезла его в «Станхоп», куда Тед приводил без числа своих женщин. По дороге он рассказал ей, что произошло с Томасом и Тимоти, а Рут не отрывала глаз от дороги. Теперь Рут вытянулась в ванне, надеясь, что Харри оденет Грэма как полагается и оденется сам — ведь гулять им придется по берегу под дождем.

Когда Эдди заехал за Ханной, нидерландец и мальчик в дождевиках и широкополых шляпах садились в грузовичок Кевина Мертона. На Грэме к тому же были высокие резиновые сапожки, но Харри надел свои обычные шиповки, которые он никогда не боялся промочить. (То, что его устраивало в де Валлене, не должно было подвести его и здесь — на берегу.)

Погода была плохая, и дневным поездом в город возвращалось не так уж много ньюйоркцев — большинство уехало раньше. Поезд, прибывший в Бриджгемптон в 16.01, не был набит народом, и Ханна сказала:

— По крайней мере, мне не придется платить невинностью, чтобы получить какое-нибудь вонючее сидячее место.

— Береги себя, Ханна, — сказал ей Эдди с искренней озабоченностью, если и не с подлинным воодушевлением.

— Это ты должен беречь себя, Эдди.

— Я знаю, как себя беречь, — возразил Эдди.

— Позволь мне сказать тебе кое-что, мой забавный друг, — сказала Ханна. — Время не останавливается.

Она взяла его руки в свои и поцеловала в обе щеки. Этим Ханна заменила рукопожатие. Иногда вместо рукопожатия она ложилась с мужчиной в постель.

— Что ты имеешь в виду?

— Эдди, почти сорок лет прошло. Пора тебе уже переболеть этим!