Мужчины не ее жизни

Когда Рут изобразила недоумение, Маартен и Сильвия посвятили ее в детали.

Рут уже предположила, что тело будет найдено проституткой помоложе, которая работает в комнате Рои по ночам, — той самой девицей в кожаном топе, которую она видела в окне. Удивило ее в статье лишь то, что не была упомянута дочь Рои.

— А что такое wijkagent? — спросила Рут у Маартена.

— Участковый полицейский, — сказал он ей.

— A hoofdagent?

— Это его звание, — ответил Маартен. — Это старший полицейский чин — чуть пониже сержанта.

Рут Коул вылетела из Амстердама в Нью-Йорк вечерним рейсом на следующий день; по дороге она остановила такси у ближайшей почты, откуда отправила конверт Харри Хукстре, почти что сержанту амстердамской полиции, второй район. Рут удивилась бы, узнав девиз второго района, написанный на латыни на брелоках полицейских:

ERARE

HUMANUM

EST

Рут знала, что человеку свойственно ошибаться. Ее послание, вместе с поляроидным покрытием, скажет Харри Хукстре гораздо больше, чем хотела сказать Рут.

Послание тщательно выписанными буквами гласило по-нидерландски:

1. De moordenaar liet dit vallen.

(Убийца уронил это.)

2. Hij is kaal, met een glad gezicht, een eivormig hoofd en een onopvalend lichaam — niet erg groot.

(Он лысый, гладколицый, с яйцевидной головой и неопределенной фигурой — не очень крупной.)

3. Hij spreekt Engels met, denk ik, een Duits accent.

(Он говорит по-английски, кажется, с немецким акцентом.)

4. Hij heeft geen seks. Hij neemt ййn foto van het lichaam nadat hij het lichaam heeft neergelegd.

(Он не занимается сексом. Он снимает одну фотографию тела, сначала придав телу нужную позу.)

5. Hij loenst, zijn ogen bijna helemaaldichtgeknepen. Hij zieteruit als een mol. Hij piept als hij ademhaalt. Astma misschien.

(У него косые глаза, почти полностью закрытые. Он похож на крота. Он сипит. Может быть, астма.)

6. Hij werkt voor SAS. De Scandinavische luchvaart-maatschappij? Hij heeft iets te maken met beveiliging.

(Он работает в SAS. Скандинавские воздушные линии? Это как-то связано с безопасностью.)

Это вместе с тюбиком поляроидного покрытия было полным свидетельским отчетом Рут. Ее бы обеспокоило, услышь она неделю или около того спустя, что говорил Харри Хукстра своему коллеге по полицейскому участку на Вармусстрат.

Харри не был детективом; убийцу Рои уже искали шесть или больше детективов. Харри Хукстра был всего лишь уличным полицейским, но более тридцати лет квартал красных фонарей и район Бергстрат были его участком. Никто в де Валлене не знал проституток и их мир лучше, чем он. И потом, отчет свидетеля был адресован Харри. Поначалу казалось, что вполне можно допустить: свидетелем был кто-то, знавший Харри, скорее всего проститутка.

Но Харри Хукстра никогда не делал допущений. У Харри были свои методы. Детективы занялись убийцей, а Харри предоставили заниматься менее существенным делом — свидетелем. Если его спрашивали, как продвигаются дела с расследованием убийства проститутки — приблизился ли он уже к обнаружению убийцы? — то без пяти минут сержант Хукстра отвечал: «Убийца — не мое дело. Я ищу свидетеля».

«Проводили до дома из "Цирка летающей еды"»

Если ты писатель, твоя беда в том, что, как бы ты ни пытался остановить поток мысли, связанный с задуманным тобой романом, твое воображение продолжает работать; ты не можешь его отключить.

И потому Рут в самолете, летящем из Амстердама в Нью-Йорк, против воли сочиняла первые предложения будущего романа. «Наверно, я все же должна выразить благодарность моему последнему плохому любовнику». Или: «Пусть он и был отвратителен, но я благодарна моему последнему плохому любовнику». И так далее, и тому подобное; потом она услышала, как пилот сказал что-то об ирландском побережье.

Она хотела бы задержаться над этой землей чуть подольше. Рут обнаружила, что, когда под ней не было ничего, кроме Атлантики, а она прекращала думать о своем новом романе, воображение погружало ее в менее приятную область: что теперь будет с дочерью Рои? Этот вопрос не давал ей покоя. Осиротевшей девочке теперь может быть семь или восемь лет, а может, столько, сколько Уиму, или еще больше, хотя нет, ведь Рои все еще забирала ее из школы!

Кто теперь будет заботиться о ней? Дочь проститутки… этот вопрос занимал воображение писательницы не меньше, чем название романа, который ей хотелось написать.

Чтобы покончить с этими навязчивыми мыслями, Рут принялась рыться в своей ручной клади в поисках какого-нибудь чтения. Она забыла о книгах, которые путешествовали с ней из Нью-Йорка в Сагапонак, а потом — в Европу. Она начиталась (на сей день) «Жизни Грэма Грина», и при сложившихся обстоятельствах ей была невыносима мысль о чтении «Шестидесяти раз» Эдди О'Хары. (Одни только сцены мастурбации могли бы окончательно выбить ее из колеи.) Вместо этого Рут снова взялась за канадский детективный роман, врученный ей Эдди. Ведь, в конечном счете, разве Эдди не сказал ей, что эта книга — «хорошее чтение для самолета»?