Мужчины не плачут

У ясновидящей было такое же необычное лицо, как и у девушки. Только переходы из одного состояния в другое оказались более плавными. Отработанными, что ли? Она была очень красива. Впечатление не портили даже совершенно седые волосы. А глаза, глаза у нее были черными-черными, непроницаемыми. И смотрела она прямо на Серебряного, точно в самом деле могла его видеть.

— Вы пришли узнать про мальчика? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала она…

* * *

…Маленький скверик перед офисом был усыпан каштанами. Серебряный сел на скамейку, подобрал с земли каштан.

Он искал уже больше месяца. Элеонора не дала никаких четких инструкций, лишь велела искать веселое место, где много зверей, А где искать это «веселое место» и что делать, когда (если) оно найдется? И как он поймет, что это то самое место, а не какое-нибудь другое?

Элеонора не сказала. Она только сказала: «Вы сразу поймете».

Он начал с зоопарка. Это место не казалось ему слишком веселым, зато там было много зверей. Неделю, вместо того чтобы идти на работу, он ходил в зоопарк. Он излазил территорию зоопарка вдоль и поперек. Он надоел своими странными расспросами служащим. Он успел изучить почти весь видовой состав представленной фауны, но так и не понял — то это место или нет.

Потом пришел черед цирка. Потом — Театра Юрия Куклачева. Он сходил на тюзовское представление сказки «Волк и семеро козлят», теша себя слабой надеждой, что «звери» могут быть иносказательными. Он даже побывал в краеведческом музее.

Ничего.

Он уже подумывал заняться кинологическими и охотничьими клубами, хотя понимал, что это скорее жест отчаяния. Так можно искать до бесконечности.

А Маша молчит…

А ему по-прежнему снятся кошмары…

Налетел ветер, обычный для начала октября, сорвал с тумбы старую, пожелтевшую от времени и непогоды афишу, швырнул под ноги Серебряному.

Он подобрал афишу, скорее по инерции, чем из любопытства посмотрел на расплывающуюся надпись: «Цирк шапито! Торопитесь! Количество билетов ограничено!»

Смешно! Кто в пресыщенной Москве пойдет на представление какого-то бродячего цирка?

«…на арене — клоуны Буги и Вуги, воздушные гимнасты, женщина-змея, дрессированные собаки, танцующие пони, говорящий шимпанзе».

Это же надо — говорящий шимпанзе! Наверное, недостающее звено между обезьяной и человеком разумным. И когда этот чудо-цирк осчастливил столицу?

Серебряный посмотрел на дату. От волнения у него перехватило дыхание — с первого по двадцать шестое августа, ровно два месяца назад.

Узнать маршрут бродячего цирка не составило большого труда. По всему выходило, что нужно ехать в Александров.

До разрисованных вагончиков было еще метров сто, а в ноздри уже шибал специфический звериный дух. Серебряного замутило. Запах цирковой арены всегда ассоциировался у него с запахом другой арены, оставшейся в далеком прошлом, в сибирских лесах. Только из-за одного этого он не любил цирк.

Вагончики стояли кругом, как в старину цыганские кибитки, образуя что-то вроде двора или загона. Между ними на натянутых веревках сушилось белье, детские вещички, попоны. Чуть в стороне возвышался потрепанный красно-оранжевый шатер, противно поскрипывала переносная карусель. На облезлой лошадке сидел ребенок. Вязаная шапочка, клетчатое пальтишко, резиновые сапожки — сразу и не поймешь, мальчик это или девочка. Карусель медленно кружилась, ребенок самозабвенно болтал ножками.

Серебряный подошел поближе.

— Привет.

Ребенок бросил на него испуганный взгляд, вцепился ручонками в лошадиные уши.

— Тебя как зовут?

Он уже знал, как зовут этого малыша. Ему даже не нужно было сверяться с фотографией. У мальчика были глаза Стрижа…

Сердце забилось часто-часто. Невыносимо сильно захотелось курить.

Он нашел «веселое место, где много зверей». Он нашел Машиного сына.

Живого!

— Ты Иван, да?

Мальчик застенчиво улыбнулся, закрыл лицо чумазыми ладошками. Сквозь пухлые пальчики на Серебряного смотрели любопытные хитрые глазки.

— А я приехал за тобой, чтобы отвезти тебя к маме.

— …Ванька! — Женский крик резанул слух.

Серебряный поморщился и обернулся. К карусели спешила пожилая женщина, одетая в ватные штаны и фуфайку.

— Вот ты где, паршивец! Сколько раз тебе говорить, что нельзя выходить из вагончика без разрешения?! И кто тебе карусель включил?

Женщина сняла мальчика с лошадки, бросила подозрительный взгляд на Серебряного.

— Что вам нужно?

— Здравствуйте, — Серебряный улыбнулся.

— Ну здравствуйте, — сказала она не слишком приветливо. — Представление будет только вечером, билеты в кассе.

— Я хотел бы с вами поговорить.

— О чем? — женщина поправила малышу шапку, вопросительно посмотрела на Серебряного.

— Вот о нем.

— О Ваньке? Слушайте, а вы, собственно, кто такой?

Он задумался, курить хотелось все сильнее и сильнее.

— Я друг матери этого малыша, — сказал он.

— Друг, значит? — Женщина взяла мальчика за руку, посмотрела по сторонам. — Знаем мы, какие у нее друзья. Иди лучше, а то я сейчас сыновей кликну. Они тебе бока наломают.

— Не надо сыновей, — примирительно сказал Серебряный. — Давайте лучше я вам кое-что расскажу.

— Некогда мне сказки слушать! Пойдем, Ванька.