Мужчины, рожденные в январе

— Я тут часто думал над одной своей теорией, — четырехкрылая птица на лбу Осокина будто сжалась, словно приготовилась к решительному прыжку. — И, знаешь, все по ней сходится. С фронта у меня такая примета. Я тебе, кажется, о ней рассказывал? В войну, когда я был в разведбате, с людьми приходилось много работать. Стал замечать, что бойцы, родившиеся в январе, чаще других гибнут — вечно лезут на рожон. Принялся изучать их биографии — трудные у всех были биографии. От того ли, что в суровое время года рождались и жизнь с ними сурово обращалась? Народ был надежный. Потом, когда предстояла особо важная, рискованная операция, я в разведгруппу январских подбирал и, знаешь, никогда не ошибался. И вывел я теорию, что мужчины, рожденные в январе, — железный народ. Чем объяснить? Не иначе, как игра природы… Кто это может знать? Помнишь нашего Бойко, того, что в сельхозуправлении работал, Владимира Георгиевича? Он тоже в январе родился. Погиб… В мирное время подвиг совершил, за так посмертно орденом не наградят. А судьба-то у него была тяжелая! Ребенок умер, потом жена ушла, помыкался с горем. Он тут коллективизацию проводил, в него стреляли и сильно ранили.

— А в тебя-то, вспомни? — сказала жена. — Плечо изуродовали не на фронте?

— Ну, в меня бандит пьяный стрелял, а в него классовый враг — разница…

— Никакой разницы, что тот хотел убить, что этот…

В палату вошла сестра, высокая, большеглазая, похожая на знаменитую кустодиевскую «Купчиху», пышущая здоровьем и уверенностью.

Она было в белом, основательно застиранном халате, плотно облегавшем ее в бедрах и груди. Под ним угадывалась крепость и сила перезревающего тела незамужней тридцатилетней женщины. Медсестра держала руки в карманах, как обычно их держат врачи во время обходов, смотрела она прямо, надменно, и по этому взгляду можно было определить, что человек она прямолинейный и несколько грубоватый.

— Вы готовы? — спросила сестра, больше обращаясь к жене Осокина, чем к нему.

— Вертолет? — засуетилась та.

— Минут через десять нужно выезжать. Поедем пораньше, чтобы не спешить. Я буду вас сопровождать. Меня зовут Беллой.

— А отчество как? — спросил Осокин.

— Отчество у меня нескладное.

— Какое все-таки, если не секрет?

— Серафимовна, деревенское, отец удружил.

— Хорошее отчество, мне нравится. А тебе, Кира? — обратился Осокин к жене.

— Мне тоже нравится.

— Да что вы! — отмахнулась медсестра и почему-то покраснела. — Белла Серафимовна — это не фонтан…

Кира Анатольевна достала из шкафа верхнюю одежду: костюм, свитер, пальто — и стала одевать Осокина. Белла охотно взялась помогать. Она приподняла Осокина сзади. Головой он упирался в упругую грудь медсестры, чувствуя, как глубоко и спокойно она дышит.

— Погода стоит очень хорошая, — не унимаясь, говорила Белла, и Осокин чувствовал, как каждое слово, колыша ее грудь, вылетает наружу. — Самолет еще не пришел. Мы переберемся через лиман пораньше и лучше там подождем.

Наконец Осокина одели. Белла сходила за санитаром.

Больного осторожно положили на носилки и понесли по длинному коридору к машине. За минуту, в течение которой его несли по улице от дверей больницы к «скорой помощи», он успел несколько раз вдохнуть холодный, казавшийся сладковатым от влажности воздух, глаза ослепило яркостью солнечного дня, и Осокин с неизъяснимой силой, до кружения в голове, почувствовал весну.

«Последняя весна! Последняя весна!» — застучали, забились пойманной, погибающей птицей слова в душе. Сухое отчаяние подкатило к горлу, ударило в голову, прошило ее подобно смертоносной пуле и унесло навсегда веру в выздоровление.

И с того момента Осокина не покидало чувство, что жить ему осталось очень и очень мало. Ему даже казалось, что стоит только оторваться самолету от земли, как он сразу же умрет. Верилось, что земля, на которой он долго жил, которую сильно, искренне любит, как любят матерей, — только эта суровая земля, ставшая второй его родиной, помогала бороться с недугом.

— Кира, говори, мимо чего мы проезжаем, — попросил Осокин жену, смотревшую в окно.

— Вот школа, детишки вокруг бегают. Много их, погода хорошая. Подъезжаем к нашему универмагу (Кира Анатольевна работала в нем заведующей секцией), закрыт еще, — тоном гида говорила жена. — Теперь проезжаем мимо столовой и кинотеатра. Свернули на улицу к рыбозаводу и ремонтным мастерским. У рыбозавода машины скопились.

«Скорая» резко накренилась, и, носилки, на которых лежал Осокин, слегка сдвинулись.

— Что за поворот? — спросил он.

— Выехали на дорогу, ведущую к вертолетке. На сопке видна наша «Орбита».

Будто нарочно, жена назвала все те здания, предприятия, учреждения, строительство которых было непосредственно связано с Осокиным.

Столовую, ремонтные мастерские, рыбозавод, электростанцию, школу начали возводить еще тогда, когда он работал секретарем райкома. Универмаг, кинотеатр строили, когда Осокин занимал пост председателя райисполкома. «Орбиту» сооружали гораздо позже, когда он был инструктором промышленного отдела.