Мужчины свои и чужие

Когда Ханна забирала свои волосы в строгий пучок и на­девала на нос очки в черепаховой оправе, она становилась похожей на учительницу в школе для неблагополучных под­ростков. Именно поэтому она никогда не пыталась вставить контактные линзы. В последнее время Ханне хотелось скрыть свою естественную сексуальность за строгой одеждой, суро­выми взглядами и очками под стать жене священника.

Сексапильность – хорошая вещь, когда к месту и ко вре­мени. Ханне она принесла одни неприятности, да еще какие. В сельской местности, где она родилась, у девушки, обладаю­щей природной сексуальностью, лишь два пути: заработать незаслуженную репутацию потаскушки или возбудить нена­висть местных парней, которые обычно приходят в ярость, получив отказ.

Ханна считала, что сексапильность годится для голливуд­ских старлеток, а нормальной женщине от нее одни неудоб­ства и беспокойство. «Впрочем, – поправила она себя, – именно сексапильность привлекла ко мне этого симпатично­го Джеффа. Но он слегка засиделся в гостях, так что пора сексуальной Ханне уступить место стальной Кэмпбелл».

Она умело закрутила волосы в узел и одарила гостя ледя­ным взглядом, который приберегала для тех клиентов отеля, которые утверждали, что выпили всего лишь две порции в гостиничном баре, а не десять двойных, как было указано в счете.

– Джефф, вылезай из ванны и проваливай. Мне через сорок пять минут нужно выходить из дома, а у меня еще масса дел. Давай поторопись.

Ее строгий учительский голос сработал мгновенно: Джефф тут же вылез из ванны, остановился перед ней и по­тянулся. С него на линолеум ручьями стекала вода.

Ханна не могла заставить себя отвести от него глаза. Гос­поди, до чего же хорош! Весь – от коротких светлых волос до больших ступней. Шесть футов мускулов без единого недо­статка. Микеланджело, наверное, все отдал бы за возмож­ность иметь такого натурщика.

Ханна тряхнула головой, пытаясь припомнить, что ей следует сделать в ближайший час. Собрать вещи и разобрать­ся в путеводителях. Ей хотелось несколько расширить свой кругозор и почитать немного о Египте, чтобы не опозориться перед другими членами туристской группы, которые навер­няка знакомы и с историей, и с мифологией. Но тут Джефф лениво улыбнулся, провел пальцем по ее груди и уронил на пол полотенце. «Да какого черта?!» – подумала Ханна, вклю­чив свое сексуальное желание сразу на пятую скорость. После стольких длинных вечеров, когда о физических удо­вольствиях можно было только вспоминать, она это заслужи­ла! В конце концов, не так уж много времени нужно на сборы. А путеводитель можно почитать и в самолете.

2

– Господи! Ты только взгляни на эту грязь! Я не против готовых салатов, но ведь дома обязательно надо их перело­жить из этих ужасных белых коробок. Они постоянно проте­кают. Что это? – Анна-Мари О'Брайен прищурилась поверх очков на этикетку из супермаркета на коробке, которая оста­вила жирный след на полке идеально чистого холодильника.

Эмма Шеридан молчала, пока ее мать разыскивала сал­фетку, потом мочила ее в горячей воде и старательно стирала жирное пятно со средней полки холодильника. Кухню на­полнил резкий запах соснового дезинфицирующего средст­ва. На сосну это и близко не было похоже – во всяком слу­чае, Эмме такие сосны не попадались. Разве что в наше время сосны вступают в интимные отношения с фабриками, выпускающими хлорку.

– Вот так-то лучше! – заявила, выпрямляясь, миссис О'Брайен.

Она снова сполоснула салфетку и, прищурившись, огля­дела кухню. Только после этого она достала из своей сумки завернутые в фольгу пакеты и аккуратно поместила их в хо­лодильник, одновременно комментируя свои действия.

– Не хочу, чтобы бедненький Питер ел еду из супермар­кета. Он должен нормально ужинать. Вот твой отец не при­коснулся бы ни к какой готовой пище, даже если бы мне пришлось уехать на неделю. Я тут сделала лазанью, ее на два дня хватит, а это куриная и грибная запеканки, их я положу в морозильник. Эмма, я тебя умоляю! Ты когда-нибудь его раз­мораживаешь? Он сам этого делать не умеет. Ну ладно, я раз­берусь…

Эмма отключилась. Она тридцать один год выслушивала монологи матери на тему «никто ничего не делает правиль­но», и это научило ее, что можно попасть в психушку, если вовремя не отключиться. Особенно если монолог направлен на то, чтобы показать тебе, какая ты плохая хозяйка (сту­дентка, водитель) и что твой бедный муж вполне может уме­реть от сальмонеллы, если ты немедленно не начнешь кипя­тить как кухонные полотенца, так и его трусы.

Тот факт, что Эмма накануне вылизала дом сверху дони­зу, не имел никакого значения. Неважно, что она потратила этот день на уборку, вместо того чтобы побегать по магази­нам и купить себе что-нибудь для путешествия. А она ведь собиралась пойти в «Дебенхэмс» и купить себе черный купальник, увеличивающий грудь, о котором прочла в женском журнале. Там утверждалось, что даже плоская, как блин, грудь в этом бикини будет выглядеть настолько привлека­тельно, что ослепит всех смотрящих.