Мужчины своих женщин

Один такой упорный попался, видно, понравился ему и участок, и дом. Бородатый огромный мужичина разбойного вида со свернутым набок носом — бывший боксер, наверное. Целую неделю ежедневно он приезжал к Вере, торговался. Видя беспомощное положение одинокой женщины, не церемонился:

— Давай, бабка, продавай. Тебе все равно это не надо. А я хорошие деньги дам за твою развалюху.

— Это не развалюха, молодой человек, — робко возражала Вера, пытаясь соблюсти интеллигентность. — Мой покойный муж был…

— Все, нет его больше! — сердился мужик. — Был да сплыл! Продавай, бабка! Имей совесть!

Прибавлял он каждый раз сущие копейки, а делал вид, что это целое состояние. Жадничал. И когда она окончательно сказала ему «нет», страшно разозлился. На прощание бросил: «Ну, попомнишь ты меня!», хлопнул дверью. Вера испугалась, пожалела, что и затеяла все это дело с продажей, занервничала. Пришлось снова таблетки пить. Но ничего, все вроде обошлось; настырный покупатель о себе больше не напоминал.

А это был их деревенский сосед, о чем Вера, конечно, и знать не знала. Ее участок прилегал к его земле почти вплотную, их разделяла лишь узкая тропинка между заборами, которая, собственно, и была границей деревни и дачного кооператива. И вот кривоносый решил таким образом волшебно расширить свои владения. Отказ Веры порушил его грандиозные планы.

В тот год дачу у нее не купили. Соответственно, не оказалось денег на пальто и сапоги, и она ходила в старом, испытанном. Ничего, как-нибудь.

Глянув однажды на себя в зеркало попристальней, она увидела, что уже сильно постарела. Когда произошла с ней эта перемена, она не успела заметить, но вот место моложавой, статной женщины средних лет заняла довольно еще стройная и энергичная бабулька. А обратного хода нет.

Ну что ж, бабушка так бабушка. Много таких вокруг. Может, придется жить еще лет до девяноста, вот там действительно будет о чем подумать.

Однажды вечером в ее квартире раздался телефонный звонок.

— Теть Вера, — произнес незнакомый молодой мужской голос, — здравствуйте. Говорят, вы дачу продаете?

— А вы, собственно, кто такой? — удивилась она.

— Вы меня не узнали? Ну, богатым буду. Это я, Леонид.

— Ой, Леня, здравствуй, правда не узнала…

Родной племянник Павла. Она видела его раза, может, три. На школьном выпускном, на проводах в армию, потом на поминках Игоря, брата Павла. А после Леня женился, но на эту свадьбу они с Павлом не попали. Что-то тогда помешало. Кажется, Вера прихворнула, а может, ей и просто не хотелось идти.

И вот теперь звонит насчет дачи.

— Продаю, Леня.

— Не продали еще?

— Нет…

Сказано это было очень просто и деловито, словно речь шла о буханке хлеба.

— Так ты ж не видел ее еще!

— Вообще-то видел. Я к дяде Паше несколько раз приезжал туда, так что представляю.

В мое отсутствие приезжал, ревниво подумала Вера. А Павлуша и не говорил об этом. Чего это он с племянником своим так сошелся? Никогда особенно сердечными не были отношения двух братьев Силантьевых…

— Дядя Паша был хороший хозяин. Это как гарантия, знак качества. Так что беру. Сколько вы хотите, тетя Вера?

Вера поджала губы. Вот, не было ни полушки, да вдруг алтын.

А с родственника ведь много не спросишь.

— Ну, — сказала она неуверенно, — надо встретиться, все обговорить…

— Хорошо. Давайте тогда прямо там, на участке, и встретимся, посмотрим, все решим. Давайте завтра, вы свободны? Завтра суббота.

— Ладно, завтра. Часов в двенадцать я приеду.

— И мы с женой приедем. До свидания тогда, теть Вера!

— До свидания.

Леня за прошедшие несколько лет мало изменился, был все такой же быстрый, сжатый, целеустремленный; он говорил готовыми отточенными фразами, часто коротко всхохатывал и тут же обрывал сам себя, словно не желая тратить время на бесполезное занятие. Он каждую свою секунду экономил, чтоб не пропала зря, и больше всего не любил тех людей, которым нужно объяснять одно и то же несколько раз. «Тормозов» не любил. У него, наверное, имелась какая-то грандиозная цель в жизни, и к этой цели он собирался упорно двигаться много лет. Сумеет ли достичь того, к чему стремился, он, конечно, не знал, но готов был положить на этот алтарь любые усилия, заранее поняв своим быстрым умом, что движение к цели само по себе гораздо важнее, чем сбывшаяся мечта.

Жена его, Наташа, была, наоборот, очень спокойным человеком; она словно гасила излишнюю скорость и активность своего мужа, да так, что он этого и не замечал. Разум у нее был светлый. Жизнь была ей понятна и не таила в себе никаких загадок; жизнь давалась ей легко, без напряжения, несла ее в своем течении плавно. Не то что другие — едва преодолеют одно препятствие, как на горизонте появляются два новых, своими же руками воздвигнутых. Никуда не торопясь, Наталья делала лишь необходимые дела, сходу отметая глупые мелочи, и потому не отставала от мужа на марафонской дистанции, которую он себе определил, а зачастую и поддерживала, когда это требовалось, или даже тащила его к далекой неведомой цели.