«Мужчины, Женщины и Моторы»

Гоночная школа постепенно начинает обретать очертания. Я рассылаю приглашения на курс обучения молодых гонщиков. Я пишу людям, которые уже показали себя в спорте: мотоциклетным чемпионам всех классов, частникам на машинах до 1,5 литров, успешным гонщикам в классе «туринг» и специалистам на песочных треках.

Кроме того в списке есть еще другие люди: господа с «витамином С» (связями). Господа у которых дядя в совете директоров, господа с рекомендательными письмами от нацистских шишек. В таких случаях не ответишь так просто «нет»

как бы этого иногда не хотелось.

Один из этих господ с «витамином С», однако, мне понравился. Его звали Кристиан Каутц, 1913 года рождения, в городе Брюсселе, гражданин Швейцарии. Денег–куры не клюют, диплом по истории литературы в Оксфорде, быстр, элегантен, хорошо выглядит — ужас всех девичьих пансионатов.

Семья владеет замком на озере Цугер. Отец сидит в совете директоров Deutsche Bank. В том же совете директоров сидит маленький штаатсрат (прим.: — ранг гражданского государственного чиновника) Георг фон Штраус, которого, между прочим, можно найти еще и в совете директоров UFA и Daimler–Benz–AG.

— Господин Нойбауэр, — говорит однажды мне господин фон Штраус, — исполните сыну моего друга Каутца самую заветную мечту. Вы ведь знаете, Кристиан так хочет стать гонщиком!

— Гммм… этого хотят еще четыре тысячи молодых людей в год!

— Возможно–но Кристиан уже выиграл несколько маленьких гонок. У парня есть напористость и талант.

Ну ладно. Я помещаю Кристиана Каутца в список претендентов на участие в школе гонщиков.

28 мест заполнены, мы решили взять 30 учеников, так что два места еще свободны. И тут на меня что–то нашло. Я выбираю двух кандидатов, о которых ничего не известно: Йоханна Вольфа из нашего отдела поставок и Адама Уля и Бёмервальда.

Но Адам Уль не приехал. Вместо него пришло письмо:

— Дорогой господин Нойбауэр, прошу прощения, но ведь у меня еще даже нет водительских прав…

К сожалению, я так никогда и не узнал, кем был этот Адам Уль. Хотел ли он комуто импонировать или, может, был просто с причудами.

Но Йоханн Вольф, с горделиво задранным носом, отправился с нами на Нюрбургринг, в гоночную школу.

Раннее утро 8 октября 1936 года. Туман рассеялся, бледное солнце высушило трассу. Трибуны на стартовой прямой призрачно пусты. Доступ к трассе перекрыт, охрана выставлена. Перед боксами стоят три 2,3–литровые машины класса «туринг», слегка форсированные, с двухместным кузовом. Максимальная скорость 120 км/ч. Для начала этого хватит.

Я собираю своих «учеников».

— Господа, — говорю я, — вы не новички. Почти все из вас опытные гонщики. Первое задание–это сущий пустяк для вас: проедете три круга со средней скоростью 60 км/ч. Один круг имеет длину 22,8 километров – значит, вам понадобится по 22 минуте. Все ясно?

Парни смотрят на меня с лёгким удивлением. Да, первое задание действительно кажется очень простым. Я сам могу проехать вокруг Ринга на обычной машине за

17 минут — без того чтобы особо вспотеть.

Я предусмотрительно добавляю, — И чтобы никто мне не был быстрее, чем за 22 минуты. Тот, кто приедет раньше времени, может сразу же паковать чемоданы!

Первым рвётся на старт Йоханн Вольф из Штутгарта. В своей «быстрой» гоночной шапочке и очках он выглядит так, как будто лично проглотил лошадиную силу.

Вперед! Йоханн Вольф с трудом проехал первые два круга за 28 минут каждый. После второго круга я его останавливаю и проверяю шины, чтобы он только не расквасил себе нос. В наигранной отеческой заботе я потрепал его по щеке. На самом деле, это такой приём, которые я применяю и во время настоящей гонки и с великими мастерами. Во время этого «потрепал по щеке» я могу определить, не потеет ли гонщик. Тот, кто потеет, боится, а кто боится–подвергает опасности себя и других…

Йоханн Вольф не потеет. И все равно – что–то в парне мне не нравится. — Ну, спрашиваю я, — может, Вам хватит?

— Нет! — в ярости фыркает он, — Только не сейчас! С кругом за 22 минуты я еще должен справится! И умоляюще добавляет, — Пожалуйста, господин Нойбауэр, не лишайте меня моего последнего шанса!

Такому умоляющему призыву я уступаю. Вы бы хотели лишить парня шанса?

Йоханн Вольф снова жмёт на газ и уноситься прочь. Я смотрю ему в след. Может быть, надо было его остановить? Внезапно меня начинают мучить плохие предчувствия, мысленно я проклинаю свое добродушие. И пока я так размышляю, звонит телефон.

— Господин Нойбауэр, — взволнованно докладывает маршал, — одна из машин разбилась… в «Карусели»!»

Мы мчимся туда. С внешней стороны этого узкого поворота, вверх колесами лежит машина. А рядом с ней в собственной крови человек. Это Йоханн Вольф, мертв!