Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым

Каждый вечер, засыпая, дети говорят мне: «Мама, как я тебя люблю». И, с одной стороны, ты как бы купаешься в этой любви, а с другой — это большая ответственность перед тем, чтобы это чувство оправдать. У меня пять детей, и все совершенно разные. Когда они вместе, отчетливо видно, как они дополняют друг друга. Если я куда-нибудь уезжаю с мужем без детей, то, вспоминая их, я прежде всего вижу перед собой их глаза. Спокойные, с легким налетом иронии глаза Арсения, задумчивый, от этого кажущийся грустным взгляд Сергия, озорные голубые «озерца» Пантелеймона, всегда широко раскрытые, как будто удивленные глазки Михея. Сейчас дети уже подросли и старшие уже зарабатывают сами деньги, и так приятно слышать от них: «Мам, возьми у нас деньги, купи себе что хочешь». Иногда позвонит дочка, а мне некогда, чем-то занимаюсь с младшими. Она немножко надувает губки: «Я тоже твой ребенок». Это значит, что и ей надо уделить внимание, хоть она и сама уже стала мамой. Когда у меня получается «вырваться» от своих мужичков, то я сразу еду в гости к дочке. У нас всегда накапливается куча тем которые надо обсудить. Часто дочка уговаривает меня, чтобы я переночевала у нее хотя бы одну ночку. Если в годы ее девичества мы ждали момента, когда уложим ее братишек, чтобы нам никто не мешал, то теперь, уже уложив ее дочку Ефросинию, мы опять, уютно устроившись, обсуждаем насущные новости. Когда у женщины много детей, то словосочетания «жизнь не удалась» или «как скучно, чем бы заняться» просто не имеют право на существование.

В основном женщины убивают своих детей не потому, что у них есть какие-то противопоказания к родам. И если бы женщины не делали абортов, то у большинства было бы много мальчиков и девочек, хотя бы по трое-четверо. Если бы женщины не убивали своих детей, то они были бы намного счастливее. Говорят, что у нас в стране несчастливые женщины. А как они могут быть счастливыми? У нас девяносто девять процентов женщин — убийцы. Как убийцы могут быть счастливыми женщинами? Никак, просто никак.

То, что ты убила своего малыша, остается с тобой навсегда, и если осознание этого не пришло сразу, то обязательно придет в старости. А если это осознание не придет никогда, значит, это просто страшная женщина. Я знаю женщин, которым сейчас по 60–70 лет, они прошли через это, и когда затрагиваешь эту тему, они говорят: «Если бы я могла это вернуть, сейчас бы у меня был сын, который, наверное, был бы лучше вот тех, которые у меня есть сейчас. Или дочь…» Все корят себя, может быть, все в жизни сложилось бы иначе. И, как правило, судьба кого-то из рожденных детей не складывается за счет этого материнского греха. Это очень страшно.

Глава 36 Рожать надо дома

Что такое роды? Познание о них мы выносим из детства.

Но чаще всего у нас с детства вкладывают в голову девочке, что роды это что-то страшное, часто бабушки или мамы говорят своим маленьким внучкам-дочкам, когда они поранятся или ушибутся: «Ну, не плачь, это разве боль, а как же ты рожать будешь», таким образом успокаивая свое любимое чадо. И когда девочка подрастает и готовится стать мамой, она дрожит от страха, и тут ей начинают говорить, что, если вдруг что-то пойдет не так, ты не волнуйся, тебя спасут наши самоотверженные врачи в роддоме. И будущая молодая мать замирает от мысли, что она находится в положении между жизнью и смертью. Роды — это совершенно естественный процесс, не более, чаще всего, болезненный, чем зубная боль или боль, вызванная какой-то травмой, но при этом настолько прекрасный, что мимолетные неприятные ощущения — это ничтожная плата за несказанную радость.

С Пантелеймоном в нашу жизнь вошли домашние роды. Это была инициатива Германа, именно он на них настоял, уговорил меня и все это организовал, найдя мне очень хорошую акушерку.