Мужество оставаться самим собой. Беседы в Амстердаме, сентябрь 1982

У.Г.: Это все. И вы больше не в конфликте с обществом. Ему от вас больше не будет никакой пользы. Но когда вы становитесь угрозой обществу, оно вас уничтожает.

Вы неврастеничны, потому что хотите две вещи одновременно. Именно это создало для вас эту проблему. Желание двух вещей одновременно. Вы хотите изменить себя. Изменение – это требование общества, чтобы вы могли стать его частью и поддерживать непрерывность социальной структуры без изменений. И второе – вы хотите перемен (в мире). В этом конфликт. Когда потребность в изменении себя исчезает, озабоченность изменением мира вокруг вас также заканчивается, по одной этой причине. Обе они прекращают существовать. В противном случае ваши действия обернутся опасностью для общества. Они уничтожат вас, это наверняка. Если вы готовы быть уничтоженными этой социальной структурой – это мужество.

Не пасть на поле битвы, сражаясь за свое знамя. Что символизирует знамя? Вы размахиваете своим знаменем, они – своим, а потом все говорят о мире. Насколько же абсурдна вся ситуация. И, тем не менее, вы рассуждаете о мире. Вы верны своему знамени, они верны своему, и одновременно вы рассуждаете о мире в этом мире? О каком мире может идти речь, когда вы размахиваете своим знаменем, а они – своим? У кого оружие лучше, тот и получит свое. С моим знаменем здесь, с вашим знаменем там… все эти мирные марши… или, может, новый флаг от групп антиядерного движения?

В.: Это бесполезно.

У.Г.: Мне не нужно вам говорить. Вы готовы покончить с полицейским? В индивидуальном порядке вы хотите защитить себя, прежде всего свою жизнь – я не говорю о том, стоит это делать или нет – или ту небольшую собственность, которая у вас есть. Для защиты этого вам требуется помощь полицейского. Или вы проводите черту и говорите: «Это моя нация». Вы хотите защитить свою нацию. И если вы не сможете этого сделать, вам придется расширить свои разрушительные возможности, чтобы защитить себя, и вы скажете, что все это в целях самозащиты. Конечно, это защита. Бомбы – это продолжение полицейского. Вы не можете выступать против них, пока хотите, чтобы полицейский охранял ваши пожитки. Вы можете сидеть здесь, ходить на марши мира, сидеть вокруг ядерных реакторов, петь песни мира и бренчать на гитаре, «заниматься любовью, а не войной» – не слушайте весь этот бред. Занятие любовью и занятие войной исходят из одного источника. Песни про это звучат, как фарс. Думаю, что этого достаточно. Достаточно.

В.: Так какая связь между нами и миром, в котором мы живем?

У.Г.: Абсолютно никакой, за исключением того, что мир, который вы переживаете, создается вами. Вы живете в своем индивидуальном мире. Вы создали мир из своих собственных переживаний и пытаетесь проецировать его на мир. У вас нет никакой возможности познать реальность мира. Вы и я используем одни и те же слова для описания видеокамеры. То, что вы держите в руках, – это ручка, а может быть карандаш. И мы должны принять все эти вещи как действительные, потому что они работают. Они помогают нам функционировать в этом мире, разумно общаться только на этом уровне.

В.: Значит, никто не может служить примером для кого-то еще?

У.Г.: Следование за кем-то естественно только для животных, но не для людей. Человек не может следовать за кем-либо. Физически вы зависите от других; но не более того.

В.: Вы бы могли сказать, что не существует такой вещи, как духовный рост? Или могли бы вы сказать, что…

У.Г.: Я утверждаю, что вообще не существует такой вещи, как духовность. Когда вы ставите то, что вы называете духовностью, выше того, что вы называете материальной жизнью, вы создаете для себя проблему, потому что вы наблюдаете рост – рост и развитие материального мира вокруг себя. Вы применяете то же самое к так называемой духовной жизни.

В.: Вы утверждаете, что проблема начинается тогда, когда начинаешь проводить различие между вещами?