Мужество в наследство

При первом же испытании Павел потерял ориентировку, развернув машину на 360 градусов. Она оказалась очень чувствительной в управлении. Пришлось доложить инструктору, что «курсант Пологов задание не выполнил». Однако тот не согласился:

– Как то есть не выполнили? Выполнили! Только допустили серьезную оплошность. Идите, продумайте свои ошибки и доложите руководителю полетов.

Павел до вечера не покидал летного поля, пока не получил разрешения на повторный полет. На сей раз все получилось более удачно. Замечаний не было.

А через год Пологов с удовлетворением читал последнюю запись в своей летной книжке:

«К занятиям готовится методически и серьезно. Техника пилотирования на самолете И-16 хорошая. Штурманское дело освоил отлично. В воздухе спокоен, находчив, летает уверенно. Летных происшествий не имеет. Волевые качества развиты. Трудолюбив, инициативен и настойчив. Дисциплинирован. В обращении вежлив, тактичен».

Вывод гласил: «Для самостоятельных полетов на боевом истребителе подготовлен отлично…»

…От воспоминаний Пологова отвлекли звонкие удары станционного колокола. Мимо пропыхтел воинский эшелон.

В тот же вечер Павел отправил из госпиталя домой письмо, которое настрочил еще в вагоне.

А на следующий день ему сделали операцию. Хирург извлек из ступни окровавленный осколок и подарил летчику «на память».

– И танцевать, и летать будете за мое почтение, – ободрял он.

Врач оказался прав. Наступил день, когда у Пологова сняли швы и сестра-хозяйка приняла от него один костыль. Но на этом радостные события не закончились. В обед в палату впорхнула молоденькая медсестра, пряча руки за спиной с необычайно таинственным видом. На ее пухлых губах играла лукавая улыбка.

– Сегодня сразу три счастливчика, – объявила она и передала Павлу письмо. Он взглянул на адрес: знакомый почерк. Вот оно, долгожданное известие от Вали! Из прямоугольного конверта выпали фотография и белые листки. Пологов жадно разглядывал снимок. На него смотрели два дорогих лица: трехлетний Володька сидел на Валиных коленях с медвежонком в руках.

На тетрадном листе карандашом был изображен силуэт Володькиной ручонки с растопыренными пальцами. Надпись, сделанная Валиной рукой внизу: «Папе от сына», умилила Павла.

«Если бы ты видел своего Володьку… – писала жена. – Он все больше и больше становится похожим на тебя. Уже совсем хорошо разговаривает. Я часто показываю ему твою фотокарточку. Он тычет в нее пальцем и говорит: «Мой папа».

Фотография и тетрадный листок пошли по палате.

– Товарищ старший лейтенант, послушайте, – показывая фронтовую газету, обратился к Павлу сосед по койке, – стихотворение Константина Симонова. Прямо, как по заказу, для вас сочинено:

За тридевять земель, в горах Урала,
Твой мальчик спит.
Испытанный судьбой,
Я верю, мы во что бы то ни стало
В конце концов увидимся с тобой.

– Нравится?

Павел кивнул:

– Хорошо!..

– Сколько сыну-то?

– Три годика. В октябре тридцать восьмого родился.!

…Пока фотография ходила по палате, Пологов перечитывал письмо. Валя коротко написала обо всем, что пережила за время разлуки: о бомбежках в пути, о страхе потерять сына и тревоге за его, Павла, судьбу. Сообщила о своем намерении приехать его проведать.

– Жена – блондинка? – приподнялся с подушки капитан-танкист. И сокрушенно добавил:

– Тебе, брат, позавидуешь. А вот о моих – ни весточки. Я б на твоем месте давно попросился долечиваться дома. До Тагила-то рукой подать…

Пологов уже сам подумывал об этом, а после совета капитана решил действовать безотлагательно. Тут же он написал Вале ответ и предупредил, чтобы в госпиталь не приезжала.

А вечером того же дня Павел встретил командира батальона аэродромного обслуживания майора Алексеева. Последний раз они виделись три месяца назад, перед тем как авиаполк покинул Черновицы. Майор остался тогда в городе эвакуировать семьи комсостава.

Алексеев опирался на костыли: из-под халата виднелась только одна нога.

– Пологов? – обрадовался он. – Вот так встреча!

На какой-то миг его глаза вспыхнули, но сразу же погасли. Однополчане горячо пожали друг другу руки.

– Цела? – майор костылем указал на забинтованную ногу Павла. – А меня, видишь, как долбануло… – Он отвернул полу халата. По самое колено нога была ампутирована. – Уже протез заказан. Пойдем ко мне в палату, – позвал он.

Встреча расстроила Павла. Майор рассказал, что его ранило в июле под Фастовом. Снаряд разорвался в пяти шагах от него, и ноги как не было. Больше всего майора удручало, что теперь, он выбыл из боевого строя, и Павел утешал его, как мог. Разговор получился не из веселых.

После этой встречи собственное несчастье казалось Пологову менее тяжелым, чем раньше.

На побывке

…В серой шинели, с вещевым мешком за плечами, опираясь на костыль, Пологов вышел на привокзальную площадь Свердловска. Попутчик-летчик настойчиво приглашал его в гости, но Павел, поблагодарив, отказался.