Мужья и любовники

– Ради Бога, не надо звонить, – Кэрлис была чуть ли не в истерике. – Не надо.

Пришлось немного подождать в уютном, окрашенном в бежевые тона, заставленном книгами кабинете доктора Фишбейна, но, в конце концов, он появился. Он внимательно осмотрел ее, но если и пришел к какому-нибудь заключению, вслух ничего не сказал.

– Что со мной? – спросила Джейд.

– Пока не знаю, – ответил он. – Надо сделать новые анализы.

– Какие анализы? – переспросила Джейд. От страха у нее свело желудок и пересохло в горле.

– Надо сделать просвечивание грудной железы и биопсию.

– Биопсию? – Стало быть, подозрение на рак. Она вся сжалась.

Доктор Фишбейн заметил ее состояние.

– Джейд, постарайтесь не волноваться. Оставьте волнение на мою долю.

Он понимал, конечно, что такой совет дать легче, чем последовать ему.

Тем не менее он сейчас делал все, что от него зависело.

– Обещаете дать мне знать, когда будут результаты анализов? – попросила она. Она чувствовала себя обреченной. Сколько времени ей осталось? И что она скажет Джорджу, Стиву, матери? Ей не хотелось, чтобы ее жалели.

– Ну разумеется, – ответил доктор Фишбейн. – Сразу позвоню.

С этого момента Джейд жила как во сне. Каждый день она смотрела на закат, гадая, сколько их ей осталось еще увидеть. Она наслаждалась каждой чашкой кофе, как последней в жизни. Она разобрала бумаги в ящиках и выскоблила кухню так, словно ждала желанного гостя.

– У меня сегодня было свидание с адвокатом, – сказала она как-то Джорджу. – Я написала завещание.

– Завещание? – удивленно переспросил он. – Не слишком ли рано?

– Предусмотрительность никогда не мешает, – ответила она. Джейд не говорила ему, что была у доктора Фишбейна. Она боялась, что если он что-нибудь узнает, то не захочет к ней даже прикасаться. А сейчас ей больше, чем когда-либо была нужна его поддержка, его сильные и нежные руки… – Я все оставляю тебе.

– Джейд, не грусти! – От разговоров о смерти ему стало не по себе.

– Обними меня, – сказала она, чувствуя, что вот-вот заплачет.

В один из ноябрьских дней, когда неожиданно потеплело, Кэрлис отправилась на работу. Внизу ее остановил привратник, улыбнулся и указал на запряженную коляску, ожидавшую у подъезда. На месте кучера сидел симпатичный молодой человек со светлыми волосами, должно быть, актер, подрабатывающий таким образом в ожидании своего звездного часа.

– Миссис Арнольд? – спросил он. У него был поставленный голос актера – мягкий и глубокий. Он сверился с записью. – Мистер Курас велел мне заехать за вами и отвезти на работу. Он сказал, чтобы мы непременно проехали через парк.

Кэрлис бросила взгляд на кучера, потом оглянулась на привратника, с интересом наблюдавшего за этой сценой. Она судорожно вздохнула, улыбнулась привратнику и при помощи кучера забралась в коляску.

Кэрлис была вне себя от ярости. Когда, наконец, Джордж поймет, что между ними все кончено? А если бы Кирк вышел с нею? Что подумает привратник? Что, если кто-нибудь из соседей слышал, что говорил кучер?

Надо положить этому конец. Она хотела быть свободной и жить нормальной жизнью.

Кэрлис не написала и даже не позвонила Джорджу. Она сделала то, чего раньше никогда не делала – просто промолчала. Словно ничего не произошло. Она хотела одного – чтобы он оставил ее в покое.

Джордж был уверен, что Кэрлис хотя бы позвонит ему и скажет спасибо. В конце концов, запряженная лошадь у подъезда в самом центре Манхэттена – это необыкновенно и романтично, а Кэрлис из тех женщин, которые всегда говорят «спасибо» и «пожалуйста». Но прошло три дня, Кэрлис не объявлялась, и Джордж позвонил сам.

– Пока вы были на совещании, звонил мистер Курас, – доложила Лиза. – Он сказал, что перезвонит. Что ему передать?

– Скажите ему, – начала Кэрлис и на секунду замолчала. – Скажите ему, что посылка получена и я признательна ему за внимание. Поблагодарите его от моего имени, хорошо? – Кэрлис решила, что она прекрасно справилась с ситуацией. Она ведет себя корректно и в то же время вполне отстраненно. Интересно, что думает Лиза. Хотелось бы надеяться, что Джордж Курас для нее – просто очередной клиент. Чувство вины, которое растворилось было в очистительной волне обретенной свободы, возникло вновь, причем с небывалой силой. Оно теперь соединилось со страхом – что еще выкинет Джордж? Его настойчивость, его безрассудство, которые некогда столь привлекали ее, теперь просто отпугивали. Эти два чувства – вины и страха – поглотили ее настолько, что она стала теряться даже в самых обычных ситуациях, неспособная разумно ни думать, ни действовать.

– Да что с вами происходит? – раздраженно воскликнул однажды Джошуа. – Вы упустили двух клиентов подряд.

– Ничего, – и вышла из его кабинета.

– Я плачу вам не за то, чтобы вы занимались всякими глупостями, – угрожающе сказал Джошуа.

В тот вечер, когда они с Кирком смотрели телевизор, зазвонил телефон. Кэрлис, боясь услышать знакомый голос, сняла трубку.

– Кэрлис, – нежно начал Джордж, – мне хотелось сделать тебе приятное, а ты отказалась даже поговорить со мной, поручила секретарше. Ты что, злишься на меня?