Мужья на блюдечке (СИ)

Вот умеет эта Нола подкрадываться незаметно. Дэниэл каждой клеточкой ощущал неприязнь к себе этой особы. По большому счету, ему было плевать на это. Пока док не вступает с ним открыто в конфронтацию, он не будет ничего предпринимать.

— Док, обследуй ее. И сразу сообщи мне.

— Что именно сообщить?

Дэниэл устало дернул плечом. Вредничает старуха.

— Все. Как себя чувствует, о чем думает, что говорит, что помнит. А особенно — об этих клинках и их владельцах.

Не оборачиваясь, Дэниэл вышел в другую дверь, за которой находилось еще одно помещение, поменьше.

На каменном постаменте стояла камера-саркофаг. Через прозрачную крышку было хорошо видно такое родное для него лицо. Брат. Родной брат-близнец, доставивший ему столько хлопот при жизни, и столько боли — уснув.

— Когда-нибудь мы разбудим и тебя, Дэнис. Потерпи немного, брат.

11-1

Над горизонтом взошло уже и второе светило, а Солус Вир все еще не выходил из своей спальни. У двери толпились слуги, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Временами они бросали любопытные взгляды на карлика-ясновидца, с несчастным видом томившегося в самом темном углу. Никакие тени не могли спрятать от любопытных взглядов его всклокоченную шевелюру, помятую и местами разорванную одежду, подозрительно покрасневший нос. Ни для кого не было секретом, что эту ночь он провел в покоях самого Вира.

Слухи в Теравиросе ширятся со скоростью звука. Поэтому сопоставить пропажу любимого фамильяра повелителя, дурное настроение самого Солуса Вира и вид ясновидца выглядевшего, будто его трепали всю ночь, не составило труда.

Если дракон повелителя не вернется, это может означать только одно — Солусу придется уступить трон своему младшему брату и отправиться на поиски нового фамильяра. И вот тут-то кроется самая большая сложность. Вернее, если и существует шанс найти еще одно яйцо дракона, то на то, что бы вырастить из него настоящего боевого фамильяра потребуется не один десяток лет. Кроме того, жизненные силы воина-вира без подпитки духом фамильяра стремительно уходят. А ведь подросшего дракона нужно еще укротить и обуздать, соединиться с его силой.

Одним словом, гибель фамильяра повелителя приведет к сокрушительным последствиям как для самого Солус Вира, так и для его владений.

На лестничном марше раздались быстрые шаги. Не обращая внимания на низко склонившихся в поклоне слуг, младший брат повелителя решительно вошел в его покои.

— Брат, — он положил ладонь на плечо Солуса, — нельзя мешкать ни минуты. Я просто уверен, что это происки Домиторов. Эти укротители драконов настолько обнаглели, что вполне могут решиться и захватить твоего фамильяра. Да к тому же наши разведчики донесли, что в их землях происходит что-то необычное. Найвен и Креззо поднимают воинов на крыло.

Солус недовольно поморщился. Упоминание имен соперников всегда раздражало его, как старая зубная боль.

— На такое они не пойдут, Митус. Вызвать наших на бой, потрепать в драке или угнать бесхозных драконов — в это я еще поверю. Но убить фамильяра — это убить душу воина. На такое они не отважатся.

— Все всегда бывает впервые, брат. Как тогда ты объяснишь то оживление в их землях?

Солус нервно передернул плечами.

— Не думал еще. Мой Тантум жив. Я это чувствую. Ему больно, но он жив. Вернее, ему было больно. Но сейчас что-то изменилось…

— Так ты его чувствуешь? Что же не сказал раньше? — облегченный вздох младшего брата вызвал у Солуса невольную улыбку.

Чтобы не твердили окружающие, а в преданности и лояльности младшего брата он был уверен.

Двое мужчин, так похожих друг на друга, замерли у окна. Высокие, скорее поджарые, чем мускулистые, они задумчиво смотрели в небо. Ветер осторожно ворошил их иссиня-черные длинные волосы, стянутые в низкий хвост. В то время, как красавицы умилялись этой роскошью цвета воронова крыла, в бою их волосы могли жалить, словно змеи. Недаром ведь среди их врагов ходили слухи: если хочешь победить воина-теравира, обрежь его волосы. Конечно же, это были беспочвенные слухи и россказни глупцов. Главным, и практически непобедимым оружием их была сила, преумноженная силой дракона-фамильяра.

— Солус?! — вдруг нарушил тишину младший брат.

— Вижу, Митус, — сквозь рокочущие нотки в голосе повелителя, послышалось облегчение.

Две пары глаз — зеленые, словно древние изумруды глаза Солуса, и ярко-зеленые, как сочный молодой мох глаза Митуса неотрывно следили за черной точкой, появившейся у горизонта.

Вскоре уже огромная темная тень скользила над улицами столицы.

Солус, с трудом сдерживавший до самого последнего момента свои чувства, бросился на балкон. Вскочив на широкие перила, высоко подпрыгнув, он взвился в воздух. У него не выросли крылья, и нет, он не умел летать. Но ни на одно мгновение он не усомнился, что огромный, черный, как ночь дракон подхватит его, обнимет своими кожистыми крыльями и унесет туда, куда велит ему человек.

Митус только тихонько рассмеялся, когда брат, словно черная гибкая пантера приземлился на спину Тантума.