Мужья на блюдечке (СИ)

За узким столиком на передвижных стульях сидели Нола и Суоми. В руках у них были пробирки, а посреди стола стояло блюдо с корнишонами. Каприсуэль очень полюбила этот деликатес, выращиваемый в подаренном им оазисе.

Она и сама не отдала себе отчет, с каким облегчением застала этих двоих … и без Дэниэла.

— Привет, девочки, — она без приглашения придвинула к столу еще один стул, взобралась на него и потянулась к корнишону, — вы Дэниэла не видели?

Суоми тут же отрицательно покачала головой, а вот Нола фыркнула:

— Был тут твой ненаглядный, да сплыл.

Ее язык уже довольно серьезно заплетался, а пьяный взгляд умильно переползал с одной девушки на другую. Насколько она не любила Дэниэла, настолько же она обожала Каприсуэль.

— Сгрузил Суоми, словно куль и отправился к … сама знаешь, к кому. Не буду поминать имя дьявола вслух.

Каприсуэль с тревогой посмотрела на Суоми. Та не выглядела ни особенно испуганной, ни ушибленной. И Каприс, наконец-то вздохнула с облегчением.

Откусив кусочек корнишона, она проследила, как Нола подлила себе в пробирку зелья и обменялась с Суоми понимающими взглядами. В отличие от дока, девушка лишь делала вид, что пригубливает ядреную настойку. Каприс улыбнулась — она и сама ранее, не желая обижать гостеприимную Нолу, частенько лишь делала вид, что потягивает угощение.

— Мне тут, кстати Суоми призналась, что в саркофаге ей снятся странные сны. Похожие на те, что видишь ты, — обратилась она к Каприс.

Молодая женщина посмотрела на дока, перевела взгляд на девушку, уже собравшись поправить Нолу, что она во сне посещает, а иногда просто говорит с людьми, близкими ей. А у Суоми здесь никого близкого нет. По-настоящему близкому. Но очень кстати вспомнила, что такие слова были слишком уж жестоки и бедная девушка вполне может расстроиться из-за них.

А уже в следующую секунду напряглась. А почему бы и нет? У всех этих девушек были с ней общие предки. А значит, что и Суоми ей по-особенному близкий человек. Возможно, именно потому она могла говорить с ней во сне. А если в Суоми течет такая же кровь, как и у нее, то она вполне может путешествовать во снах. И даже кое с кем разговаривать.

— Ты с кем-то встречалась во сне? — прямо спросила Каприсуэль.

Девушка, зардевшись, кивнула головой.

— И с кем же? Расскажешь?

Но видя, как Суоми отвела глаза, догадалась, что та еще не готова поделиться с нею своими снами. Ну что же, вытряхивать расспросами девушку на изнанку она не будет. Им и без того, есть о чем поговорить.

— Не хочешь рассказывать, и не надо. Не смущайся, Суоми. Просто знай, я готова с тобой обсудить эту способность тогда, когда будешь готова ты. А пока может, расскажешь о своих приключениях? А то мои мужчины молчат, словно заговорщики. А мне же так интересно обо всем узнать.

— Ох, об этом, — и Суоми засмеялась.

Ее рассказ полился плавно и неспешно. Иногда ее перебивали подковыристые замечания дока и заливистый смех Каприсуэль. Ей и самой ее приключение уже казались веселой сказкой, когда вдруг один из клинков, висевших на самодельной перевязи у нее на поясе, вдруг стал накаляться. Она отчетливо почувствовала жжение в том месте, где клинок соприкасался с телом.

12.2

Я не помню, чтобы еще когда-нибудь так хохотала. Если поначалу мое пробуждение и последовавшие за ним события казались страшной сказкой, то сейчас, в этой тесной и почти пустой комнате без единого окна, все показалось очень даже веселым. Особенно веселились мои новые подруги, когда я вспомнила и красочно описала, как за мной гнались по берегу озера обнаженные красавчики. Я и сама мечтательно хихикала, вспоминая их гибкие тела, облепленные тугими мускулами, буйные гривы волос, развевающиеся на ветру и яркие, фантастического цвета глаза. Я уже и не вспомню их цвет, но то, что они были совершенно необыкновенные — это уж точно.

Предавшись воспоминаниям и глупо улыбаясь в ответ на комментарии подруг, я не сразу заметила, что темный клинок, доставшийся мне после странного сна, вдруг стал нагреваться. Сначала я на автомате почесала зудящее место. А когда руку обожгло от соприкосновения с клинком, вот тут я уже испугалась. По абсолютно черному лезвию вились, разгораясь, серебристые узоры.

Я вскочила, невольно охнув, и попыталась снять клинок, хранившийся в самодельных ножнах. Но казалось, что чем больше я его трогаю, тем больше он жжет.

— Ого! А это что еще за фокус? — удивилась Каприз.

А вот Нола быстро сообразила, что мне совсем уж не до смеха и вскочила, скомандовав мне:

— А ну, быстро в манипуляционную!

Она ринулась в соседний зал, где мирно спали в своих саркофагах девушки.

К тому времени, как я подбежала к ней, в ее руках уже грозным оружием сверкали скальпель и мощные щипцы на длинной ручке. Даже боюсь представлять себе, что док этими инструментами делает. Но мне она времени на раздумья не дала. Нола, несмотря на несколько опустошенных пробирок, одним точным движением приподняла клинок щипцами, а скальпелем решительно отсекла лямки, удерживавшие взбесившееся оружие.