Мужик с топором

Каждый боится смерти, но никто не боится быть мертвым.

Смерть – это не производство трупа, это высшая степень унижения, потому что вы забрали то, что дадено Богом, то, что никто добровольно никогда не отдаст…

Роналд Нокс

Андрей Кочергин. Из раннего.

Только никому не говорите, но мы все сдохнем! Часто смерть духовная опережает смерть физическую, что страшнее в разы. Но факт остается фактом – мы реально все сдохнем, причем в самом отвратительном смысле этого слова. Уснуть и не проснуться с умильной улыбкой на лице не удастся практически никому.

Перед тем как это произойдет, подавляющее большинство людей будет обильно гадить под себя, бороться трясущимися руками с онкологией, безрезультатно карабкаться из ямы инсульта и потеть холодным потом при воспоминании про два «неудачных инфаркта». И это только кажется, что дедушка старый – ему все равно. Чем ближе конец, тем страшнее глядеть вперед, потому что смотреть в пропасть без сжатия мошонки может или кастрат, или олигофрен. Смерть просто обязана пугать все живое, и она пугает своей необратимостью, когда уже ничего не исправить, не починить того, что сломал, не зацеловать плачущие глаза обиженных тобой близких и не упасть на колени перед посторонними, когда-то оскорбленными тобой.

Смерть – это обратная сторона рождения, окончание свободы, сдуру, опрометчиво предполагавшей «безлимитный трафик».

Вот уж хрен – memento mori, твою мать! Помни и не забывай о финише.

Помни о смерти каждый день, и лишь это сможет придать твоим поступкам именно фатальную осмысленность и необратимость. Скольких молодых ребят и девчонок скосила костлявая, причем скосила без объявления войны – походя, грубо и холодно. Так убивают тараканов – не потому, что они даже мешали кому-либо, а потому, что они просто умеют умирать. Мы все умеем умирать, причем часто это делаем осознанно, что значительно более высокопарно, чем безмозглое рождение.

Смерть и ее существование вокруг нас – это внешний фактор, регулирующий правила игры – настоящей, не детской игры, называемой жизнью. Без смерти мы никогда бы не смогли понять, что есть жизнь, не хватило бы нам объективности и относительности анализа. И чем более омерзителен предполагаемый процесс ухода, тем более ярким и честным должен быть тот краткий миг между первым всхлипом новорожденного и хрипом последнего вздоха, затухающего в легких.

Боюсь ли я смерти сегодня? Вру себе, что не боюсь. Более того, отношусь к ней холодно и прагматично, впрочем, как и любой усталый мужчина, похоронивший к сорока годам всех своих друзей и боевых товарищей, оставшись при этом более чем живым, но уже не глупым парнем. Стоит ли мне после всего, что я уже пережил, бояться того, что неизбежно, что в любом случае настигнет и остановит? В начале Пути, безусловно, – да! Чтобы потом, осознав все возможные стороны бытия и ухода, понять: да пошла она!… Я не буду трепетать перед этой дамой, хотя бы потому, что любой подобный трепет способен исказить картину происходящего и испачкать всю предыдущую жизнь липкой слабостью последних секунд. Не готов!

Я искренне мечтаю уйти с оружием в руках, не утомив своими маразмами близких и не разглядывая в зеркале свое старческое убожество. Роль почтенного главы семейства мне явно не подходит – рожей не вышел, а быть семейным пугалом гордость не позволяет. Впрочем, мы не хозяева своих судеб в полной мере. Фатум уже проложил курс и расставил точки на галсах, мы можем лишь ускориться или слегка вильнуть, но глобально обмануть «облака» не удавалась никому и никогда.

Так какой смысл цепляться любой ценой за этот мир, когда эта «любая цена» может оказаться мерзостью и подлостью, когда весь остаток никчемной жизни будешь мечтать о пуле в лоб вместо отсроченной пули в затылок. Какой смысл поддаваться страху сдохнуть, точно зная, что сдохнешь в любом случае.

Какой смысл вообще бояться чего-либо, кроме позора и трусости, если нет и не может быть ужаса перед естественным концом существования?!

СМЕРТЬ НЕ СТРАШНА, ЕСЛИ ЖИЗНЬ ПРОЖИТА ЧЕСТНО И СОВЕСТЬ НЕ НОЕТ ПО НОЧАМ, СЛОВНО ОТБИТАЯ ПЕЧЕНЬ.

Из раннего:

Что может быть прекраснее возможности рухнуть сражаясь, не ожидая эфемерной победы, а всего лишь исполняя свой долг, очерченный однажды принятым решением. Это ли не истинная победа – победа над самой смертью, которая не сумела напугать, унизить, но ухитрилась возвысить и оставить ваше имя в сердцах потомков. Как уже горят путеводными звездами имена Матросова, Гастелло, как останется в нашей памяти имя Брата нашего Дениса Мыларщикова, погибшего, сражаясь за свои идеалы с топором в руках, как и положено русскому мужику, не готовому засунуть свою гражданскую позицию в задницу общественного безразличия!