Мужская работа

Хайдар снова вернулся к мыслям об интенсивности движения на шоссе. Ни в самом Багдаде, ни в любом другом городе Ирака не действовал комендантский час. Возможно, эту меру введут, когда на столицу упадут первые американские бомбы. А пока Саддам и его окружение проявляли завидное хладнокровие, они просто перегруппировали свои войска: самые преданные командиры и их подчиненные охраняли жизненно важные объекты и самого Хусейна. Американские и английские газеты кричали, что вокруг Багдада, как при наводнении, возводятся укрепления, что подчиненные Саддама повсюду роют траншеи. Однако это было далеко от правды. Более справедливой была местная газета «Бабиль»: «Если Багдад чем-нибудь и наводнен, то лишь американскими шпионами». И русскими диверсантами, которые совершили нападение на одну из главных резиденций Саддама Хусейна. На их поимку были брошены огромные силы.

Али-Баба взял намного левее: когда он наконец-то включил ближний свет, то первый ориентир – четыре брошенных нефтяных насоса – показался далеко в стороне; к насосам вела едва приметная и заметенная песком дорога, проходившая через деревушку Эс-Амара. Далеко, но в то же время близко, ибо возле насосов можно будет бросить «шишигу». Необходимо бросить ее.

Заложники снова почувствовали себя обреченными; они замечали все, что творится вокруг, кое-кто из них уже начал мыслить стратегически. Но вот стратегии в действиях диверсантов они не видели. Но ее видел Хайдар, спрыгнувший с подножки «ГАЗа», едва тот остановился.

Алексей подозвал Плута.

– Стас, остаешься с ними, – кивнул он на темный силуэт машины, из-за борта которой торчали головы химиков. – Выводи их в пески – метров на двести.

– Ладно, – с небольшой задержкой отозвался боец.

– Чтобы потом не терять время, подготовь ПЗРК, его возьмем с собой. И заминируй «шишигу», понял?

– Не рано? – спросил Хитрук.

– В самый раз. Разминировать мы ее всегда успеем.

Пятерка спецназовцев во главе с командиром в быстром темпе удалялась от временной стоянки. Хайдар ориентировался на местности так, словно накануне производил разведку. Тому способствовала разветвленная сеть брошенных, едва просматривающихся дорог. Главная вела в селение, другие, порой замыкающиеся на бетонированных площадках этой уничтоженной в 1998 году буровой, уходили в сторону от шоссе. Почерневшие насосы и грунт до сей поры сохранили следы сильного пожара. Можно было увидеть и другой ориентир – десятки сгоревших БТРов; это кладбище образовалось семью годами раньше и полукилометром восточнее Эс-Амары. И оно было далеко не единственным в Ираке.

Из памяти еще не стерлись марш-броски группой на сто пятьдесят – двести километров с ориентировкой по топографической карте и компасу, засады, марши в обратном направлении, минуя засады и ловушки условного противника. Марш-броски на пятьдесят километров в гражданской одежде, имея из вооружения только нож, минимум пищи и снаряжения, когда ставилась задача в одиночку проникнуть на объект, снять часового, захватить радиостанцию, связаться с Центром, передать ранее добытые сведения, прибыть в указанный в Центром район, найти спрятанное плавсредство, совершить переход по реке и прибыть в свою часть.

А сейчас диверсанты выступали командой: шесть человек – это огромная сила, способная держать в напряжении полк противника. И как раз в это время невидимая связь, налаженная между Хайдаром и Полиной Ухорской, девятым, а сейчас седьмым членом его команды, обрела реальные черты: сигнал рации понудил Алексея ответить подполковнику, которая находилась в сотне километрах отсюда. «Сказал же ей, что связь односторонняя», – скривился капитан. Он вынужден был ответить по обстановке и никчемной дурацкой инициативе Ухорской лезть не в свои дела. Хайдара не волновало, переживает ли она за бойцов, в спину которых дышали элитарные подразделения ВС Ирака, – в первую очередь она мешала.

– Попали мы... Пробуем уйти, – с небольшим перерывом выговорил Хайдар. – На связь больше не выходи! Отбой!

Алексей прервал связь в тот момент, когда далеко позади метнулся в темное небо грозовой всполох, а земля под ногами заходила ходуном.

* * *

Тяжело раненный Аль-Хадиси надолго потерял сознание. Он не задохнулся от едкого дыма лишь по той причине, что очаг возгорания был незначительным, а дым быстро выходил через дверной проем.

Сколько он находился в беспамятстве, майор определить не мог, но первая мысль, коснувшаяся его сознания, была по-прежнему злой и до некоторой степени наивной: он полагал, что маленькая группа Хайдарова все еще находится в бункере – взятые в плен диверсанты были главным козырем Аль-Хадиси. Они могли опрокинуть плаху, уже поджидавшую майора; они же могли расколоться на допросе и назвать истинное число группы. Мертвые не смогут опровергнуть его слова, они лишь подтвердят его правоту. А тех, кто покинул территорию резиденции, живыми брать не будут.