Мужская работа

С мамой я поговорил еще утром, она поворчала конечно, сказала, что за пять месяцев разлуки может и помереть, но в конечном итоге сказала «мужик взрослый, сам решай, что делать» — эту фразу она ввела в оборот, когда мне исполнилось десять, и я всегда старался соответствовать. Осталось убедить жену, а это задача несколько сложнее.

Юля слушала молча, как я рассказываю о визите в ООО «Гегемония», но все сильнее напрягалась под моими руками. Я гладил ей живот, шелковистый и мягкий, и тот становился все более твердым, а налитые кровью соски, которые я ощущал плечом, наоборот сдувались, размягчались.

— Так что вот, все будет хорошо, — сказал я в завершение.

Тут она вывернулась из моих объятий и села.

Я не мог видеть лица Юли в сумраке спальни — ночь, свет фонарей отгорожен плотными шторами. Но я мог представить ее до малейшей детали — очень светлые волосы, не крашеные, свои в сочетании со смуглой кожей, глаза странного оттенка карего, почти красные.

— Ты с ума сошел? — спросила она шепотом. — Ты не представляешь, куда собрался!

— За деньгами на операцию, — повторил я.

— Никаких денег не будет, если ты там погибнешь! — судя по голосу, Юля хмурилась, а кулачок на моем бедре был крепко сжат. — И что нам делать в этом случае? Подумал об этом? Эх, ты…

— Но с чего ты взяла, что я погибну? Не на войну же меня отправят?

— А вдруг на войну?

— Меня? — я расхохотался, но прихлопнул собственный рот ладонью: не хватало еще разбудить Сашку. — Я конечно служил в армии, но упражнялся там с кисточкой и молотком, а не с автоматом.

Ну да, год в рядах защитников родины я провел, занимаясь полезным трудом на благо командиров, ну а пострелять нам, обычным пехотинцам, дали всего несколько раз. Поэтому вояка из меня получится тот еще.

— И все равно — ты не знаешь, — сказала Юля настойчиво. — Вдруг это наркотики? Что-то еще незаконное?

— Поиск наркокурьеров по объявлениям? — съязвил я, понемногу начиная злиться. — Вряд ли Иван отправил бы меня в такое место, все же мы родственники…

В последнем я сомневался, конечно, но с другой стороны — какая выгода ему от самозванства?

— Не нравится мне этот Иван, — она раздраженно тряхнула головой, закусила губу. — Выскочил, как черт из табакерки, и…

— Но что ты предлагаешь? — перебил я. — Сидеть и смотреть, как Сашка умирает?

Сказал я это резче и громче, чем намеревался, и тут же пожалел об этом.

— В банке я побывал, — продолжил я уже тише, — к Петровичу ходил, говорил с ним. Что остается? Фонды? Милостыню на улице просить? Я же работаю, как вол, но я не…

— Я знаю, — она положила руку мне на грудь, и от этого прикосновения по всему мне побежали сладостные мурашки. — Но должны быть другие пути… Про фонды я узнавала… Можно, но очереди большие, и хватит ли у нас времени, пока они заявление примут, рассмотрят и так далее… Но…

— А тут десять тысяч сразу! — снова влез я. — Извини.

— Должны быть другие пути, — повторила она. — Например, я могу продать почку.

Меня словно ударили по башке деревянной киянкой, в ушах зазвенело, так что я даже не расслышал собственный хриплый, сдавленный вопрос:

— Ч-что?

— Продать почку, — голос Юли звучал спокойно, словно она говорила о том, чтобы отрезать свою гриву и сдать на парики — волосы-то отрастут, а вот новая почка вряд ли. — Она стоит немало, поскольку я молода и здорова.

— Е… ты… как?.. Бл… ел… — на язык ринулось сразу много слов, и тот едва не завязался узлом.

Да, моя жена врач, она понимает что-то в таких делах. Но нет, такого я не допущу! Чтобы она повредила себе? Чтобы искалечила себя, а я, здоровый мужик, просто смотрел?

— Лучше тогда мою! — прорычал я, пытаясь сдержать ярость, от которой было холодно в затылке, а сердце билось коротко и неровно, как в агонии. — Я тебе не позволю!

— И дашь Сашке умереть?

— Нет! Пойду и запишусь на эту работу, и плевать, что мне там придется делать!

— А это уже я тебе не позволю! — и тут я впервые за все эти годы услышал гнев в голосе Юли.

Мне хотелось заорать, вскочить с кровати и пнуть стену.

— Ладно, — выдавил я, не знаю какими усилиями справившись с собой; вспотел не хуже, чем во время постельных кувырканий. — Давай утром поговорим… Чего уж сейчас…

Юля молча встала с кровати и пошла в ванную.

Спали мы в эту ночь не в обнимку, как обычно, а отвернувшись друг от друга.

* * *

Врач выглядел по-настоящему уверенным седым профессионалом, а на ослепительно-белый халат наверняка стеснялись присаживаться даже наглые мухи. Говорил он негромко, веско, хотелось верить каждому слову — и что все будет хорошо, и что девочка справится, и что возможна полная реабилитация и здоровая долгая жизнь.

После первой, ночной, я выдержал еще две битвы с Юлей, и на третьей она сдалась. Просто узнала, что сдать почку и получить за это деньги — процедура долгая, может занять не один месяц.

Так что я наведался в ООО «Гегемония» еще раз, подписал договор и получил аванс. Тут же перевел его куда надо, и мы отвезли Сашку в больницу, пока на углубленное обследование.

— Сколько у нас времени? — спросил я, не отводя взгляда от лица дочери.