Мужская сила. Рассказы американских писателей

— И еще как могу! Я не мертвый поэт, уж это вы мне можете поверить. Я то, что от него осталось. Его потом женщина сменила, знаете. Сумасшедшая старуха. Вы мне будете рассказывать.

Поднял свой яркий стек, огрел меня по плечу. И пошел, трясясь и спотыкаясь в своих странных туфлях, между другими памятниками Сохранившегося кладбища.

Так меня и не узнал. Будь это действительно Илья, он бы, конечно, узнал меня в лицо. Вот почему я уверен, что на самом деле встретил самого настоящего сумасшедшего впервые более чем за сорок лет. Служба музея по моему запросу неутомимо обыскивала территорию кладбища, но вплоть до этого самого момента, когда пишу, там ничего не обнаружено, кроме отпечатков его острых каблуков. И между прочим, в моих словах они ничуть не усомнились, несмотря на мой трудный возраст. Маразм в современном обществе давно изжит.

Стэнли Элкин Нытики и хохмачи, хохмачи и нытики Пер. В. Пророкова

Проклятый руль упирался Гриншпану в живот, словно чей-то локоть. Паршивые машины, думал он. Четыре с половиной тысячи долларов, а ни вздохнуть, ни выдохнуть. Он с раздражением вспомнил улыбчивого продавца, всучившего ему этот автомобиль: тот еще все время называл его Джейком. Тот еще прохвост. Он осторожно, словно нес что-то хрупкое, протиснулся к дверце и вылез из машины. И, пока искал парковочный счетчик, наливался глухой злобой. Жить не дают, думал он. «Я опущу за вас монетки, мистер Гриншпан», — мысленно передразнил он полицейского-ирландца. И этому кровососу два доллара в неделю. Это вдобавок к деньгам за парковку. А они еще евреев ругают! Полицейский стоял на другой стороне улицы, выписывал кому-то штраф. Гриншпан обошел машину, проверил, хорошо ли заперты дверцы, и направился к магазину.

— Привет, мистер Гриншпан! — крикнул полицейский.

— Чего? — обернулся он.

— Доброе утро!

— Да… Да… Доброе утро…

Кровосос зашагал через улицу к нему. Нет, все-таки в форме ходят одни кретины, подумал Гриншпан.

— Славный денек, мистер Гриншпан, — сказал полицейский.

Гриншпан неохотно кивнул.

— Сочувствую вашему горю, мистер Гриншпан. Вы получили мою открытку?

— Получил, спасибо. — И вспомнил что-то с цветочками и лучами, уходящими в розовые небеса. Только креста не хватает.

— Я хотел прийти на службу, да свояк из Кливленда приехал, так что не получилось.

— Да… — сказал Гриншпан. — Может, в следующий раз…

Полицейский тупо уставился на него, и Гриншпан полез в карман.

— Нет-нет, мистер Гриншпан, не беспокойтесь. Я сегодня сам обо всем позабочусь. Прошу вас, мистер Гриншпан, на этот ничего раз не надо. Все в порядке.

Гриншпан предпочел бы отдать ему деньги. А ты, поганец, не печалься обо мне, подумал он. Оставь при себе своей скорби на два доллара.

Полицейский на прощание добавил:

— Мистер Гриншпан, в таких случаях и слов-то не подберешь, но вы понимаете, о чем я. Сами знаете, надо держаться и жить дальше.

— Конечно, — сказал Гриншпан. — Вы совершенно правы, констебль. — Полицейский перешел на другую сторону улицы и стал дальше выписывать штрафы. Гриншпан сердито смотрел ему вслед — на кобуру, болтавшуюся на бедре, на поблескивающие в лучах солнца наручники. Вот поганец, подумал он, за каждую монетку трясется. Он и оглянуться не успеет, как стоянку расширят.

Он двинулся к магазину. Можно было поставить машину у своего входа, но он по привычке оставлял ее рядом с лавкой своего конкурента — бакалейщика. Вражда велась по привычке, она давно уже потеряла смысл. Завтра он поставит машину у себя. Что толку от одного лишнего места? Зачем ему пешком тащиться?

Идти было тяжело, живот распирало. А все кишечник, подумал он. Надо поторопиться в уборную, не то лопну. Он равнодушно, без былого волнения, окинул взглядом улицу. Чего ради я сюда вернулся? — подумал он. Он тосковал по Гарольду. Бог ты мой… Бедный Гарольд… Никогда я больше его не увижу. Никогда не увижу сына. Грузный, бледный, он вдруг стал задыхаться и несколько раз с отчаянием стукнул себя кулаком в грудь. Достал из кармана платок, высморкался. Вот ведь оно как, подумал он. Пойдешь себе по улице, внутри пустота и тоска, и вдруг горе навалится, пригнет, задушит. Нет, улица не для него. У жены с головой не в порядке, подумал он. «Не сиди без дела, не сиди без дела», — твердила она. Он что, мальчишка, чтобы заняться очередным идиотским заказом и обо всем позабыть? Его под корень подрубили, а он, видите ли, должен жить дальше как ни в чем не бывало. Что жена, что полицейский, думают одинаково. Все равно как в кино: лошадь бьет героя копытом по голове, а он вскакивает в седло и скачет дальше, чтобы лошадь его сбросила и довела-таки дело до конца. Найдется покупатель, он тут же все продаст, и весь разговор.