Мужские эротические страдания (СИ)

Судно вышло в Северное море, лоцмана снял немецкий катер. Иван Руднев принял вахту от старпома, который уже проложил курс на карте к устью Темзы, чтобы проследовать в Лондон. В Англии должны разгрузить финскую фанеру и взять на борт бумажные рулоны для французского порта Гавр.

В затемненную рубку зашел капитан. Он поздоровался с вахтенным штурманом и прошел в помещение, где лежали ходовые морские карты. Кэп включил там настольную лампу, долго изучал карандашный курс на карте, затем подозвал к себе Ивана Руднева.

Старший мужчина был хмур и явно чем-то недоволен.

- Почему проложили курс севернее, когда напрашивалось по обстановке на море взять намного южнее. В случае шторма можно было бы маневрировать лучше, дабы избежать бортовой качки, - сделал выговор ему раздосадованный капитан.

- Так не я, а старпом прочертил курс. Я лишь принял вахту уже на этом участке.

- Разговариваете много, Иван Петрович, проложите курс с учетом моих замечаний.

- Есть!

Раздосадованный капитан покинул рубку. Вахтенный штурман изменил маршрут. Ему было неприятно, что получил незаслуженный нагоняй от кэпа, но мысль о том, что после вечерней вахты снова встретится с горячей Тоней, успокоила и согрела молодого человека. Он улыбнулся, вспоминая сладкую, как спелый персик, девушку.

Правда, служба не заладилась тоже. После каждой встречи с буфетчицей, Иван получал замечание от кэпа. Случайно или нет, но устных выговоров становилось все больше. Скоро они выльются в официальные, то есть будут занесены капитаном приказом по теплоходу. Иван знал, что после трех приказов, последует бумага в службу безопасности судовождения о служебном несоответствии молодого штурмана.

Такая мысль сильно отравляла жизнь Ивана, но он не делился своими проблемами со своей возлюбленной. Между ними полыхала уже настоящая любовь. Иван Руднев впервые задумался о семейном уголке на берегу, где его бы ждала не только любимая женщина, но и детки. Мужчина созрел для того, чтобы поменять статус ветреного холостяка на женатого и почтенного моряка заграничного плавания.

Однажды второй штурман, который принимал вахту у третьего штурмана, пожалел грустного коллегу и от души посоветовал:

- Да брось ты Тоньку пока не поздно, все и наладится у тебя по работе. И твой флаг поднимется снова выше гафеля!

- Откуда ты знаешь? - поперхнулся слюной опешивший Иван.

- Да весь экипаж знает, - смущенно прокашлялся в кулак второй штурман. Он понял, что третий штурман не на шутку втрескался в веселую и подвижную, как ртуть, буфетчицу. - Правду люди говорят, что только влюбленные не замечают ничего вокруг. Да вас срисовал случайно боцман еще в первый раз, когда Тоня сама бросилась в твои крепкие, как водоросли в Саргассовом море, объятия. А наш боцман, всем известно, учился в одном классе с капитаном. Они дружат до сих пор, и кэп всегда берет боцмана на свое судно, когда получает новое назначение.

- Ну допустим, а что капитану с того? Или чужого тела жалко?

- Думаешь, что ты один красавец на свете? Почему никто не лез к Антонине с любовью?

- Ну?

- Кнехты гну! Наш бравый капитан сам, как молодой повеса, приударил за соблазнительной буфетчицей. Прежде, чем ты появился на судне во всей молодецкой красе, он дрючил нашу Тоньку без всякого зазрения совести. Она по уставу прибирается в его двухкомнатных каютных апартаментах. Не знал? Очень удобно было им. Она приходила официально в капитанскую каюту с ведром и тряпкой. Сколько время проводила там и чем занималась, нам не докладывала, но расположение нашего кэпа к ней заметили сразу все. Вот я и говорю - брось ее, если хочешь работать дальше в загранке.

Иван кивнул головой, что понял все, но не проронил больше ни слова. Ему стало очень горько на душе.

- Как ты могла? - бросил упрек Антонине Иван.

- Что? - девушка нервно подлетела к двери каюты штурмана, но вернулась и стала ждать ответа.

- Почему не сказала, что с капитаном тоже, - выпалил молодой человек ей в лицо.

- Что тоже? - девушка живо схватила Ивана за рукав. - Говори, что думаешь, коль начал дурацкий разговор?

- И со мной, и с ним спала!

- Да я спала только с тобой, когда пришла к тебе сама, - Антонина убрала руку, села на стул и, заплакав, сквозь слезы продолжила. - Он меня почти силой взял тогда. Что я понимала сопливой девчонкой в восемнадцать лет, когда после училища угодила на это судно? Кэп уговаривал, твердил, что полюбил и прочие глупости. Как я понимаю сейчас, хотел добиться своего любой ценой. Ну я и пошла однажды стремительно ко дну, словно торпедировал меня он. С тех пор пошло-поехало. Я потом одумалась, что зря поддаюсь, но каждую неделю, как на каторге, отрабатывала высокое командирское доверие. Он словно удав на кролика действовал на меня. Не хочу, понимаю, что нехорошо, а иду. Кэп даже обещал развестись с женой, когда я однажды отпор дала на месяц ему. Как приду исполнять обязанности буфетчице в его каюту, а он страстным демоном вокруг крутится, уговаривает.

- Как же разведется, - сказал Иван. - Тогда припишут аморалку, визы лишат, а с ней денег наполовину.