Мужские игры

Она молча пожала плечами. Как она могла что-нибудь обещать ему, когда не знала, что принесет ей завтрашний день?

– Меня такой ответ не устраивает, – настойчиво сказал Заточный. – Я хочу услышать более вразумительный ответ. Три месяца, Анастасия, только три месяца, но зато вы будете работать у начальника, с которым у вас не будет проблем. Если вы поторопитесь, вы рискуете попасть к такому же Мельнику, от которого столь поспешно сбегаете.

– Я не хочу вас обманывать, Иван Алексеевич, я ничего не могу вам обещать. Я просто не знаю.

– Чего вы не знаете?

– Ничего. Ничего я не знаю! Ничего!

Она пулей выскочила из квартиры генерала, с трудом сдерживая вновь подступившие слезы. Заточный жил на одиннадцатом этаже, но Настя не стала ждать лифта, а побрела вниз по темной лестнице, держась за перила, всхлипывая и свободной рукой отирая слезы с лица. Ей было очень больно и очень плохо.

Глава 15

Даже к самой острой боли можно привыкнуть, это Настя Каменская знала точно. После еще одной ночи, проведенной почти без сна, в тяжелой полудреме, она все-таки обрела способность нормально соображать. Правда, каждый шаг на пути ее логических построений причинял страдания, но она мужественно делала эти шаги, потому что была так устроена. Лучше самая горькая правда, чем самообман.

Итак, отчим связан с этой странной историей, в которую оказался замешан журналист Баглюк. И связан далеко не косвенным образом, потому что именно к нему, к Леониду Петровичу, бросился журналист после разговора с Мельником на Петровке. Именно отчим поил его виски во время серьезного разговора один на один. И даже дал ему недопитую бутылку с собой. Хотя и знал, не мог не знать, что Баглюк, во-первых, за рулем, а во-вторых, склонен напиваться без меры. Что это было? Умысел, направленный на то, чтобы спровоцировать аварию? Или непонятная и несвойственная Лене беспечность и непредусмотрительность?

Более того, история из странной превращается в пугающую. Потому что Баглюк написал в своей статье о раскрытой агентуре. И воспользовался для этого в качестве основы видео– и аудиозаписями, сделанными Никитой Мамонтовым под угрозой физического воздействия. Пленки показывали опытному сурдопереводчику, и он утверждает, что Никита на самом деле отрицал факт своей вербовки. Что же получается? Получается, что некие люди пришли к Мамонтову, будучи уверенными в его связях с милицией, избили его и заставили говорить перед камерой и микрофоном. Того, что им хотелось услышать, он не сказал, тогда они пошли на фальсификацию. Это-то понятно, но почему они вообще пришли к нему? С чего взяли, что он является чьим-то источником? Кто-то их обманул, умышленно или невольно. Кто-то ошибся. Кто?

Ладно, это вопрос на потом. Но вот в поле зрения попадает некий Нурбагандов, который при более пристальном рассмотрении оказывается агентом сотрудника милиции. Правда, бывшим, связь с ним утрачена, деловые отношения прерваны. Теперь самое время вспомнить, что же говорил Денисов. А говорил он, что Нурбагандов является одним из выпускников учебного центра, действующего в рамках государственной программы по борьбе с уклонением от уплаты налогов. И еще Денисов говорил, что с этой программой, хоть она и государственная, что-то не в порядке. От нее исходит сильный запах криминала.

Слишком много агентов… Слишком много для случайного совпадения. Если же это не совпадение, а звенья одной цепи, то цепь эта выглядит примерно так: в учебный центр набирают людей, имеющих опыт сотрудничества с правоохранительными структурами, причем опыт совершенно определенного характера, иными словами – опыт агентурной работы. И еще одно уточнение: агент этот должен быть завербован на компрматериалах, а проще говоря – он должен был совершить преступление или быть, по крайней мере, замешанным в каком-нибудь криминале. И тут возникают новые вопросы.

Первый: откуда учебный центр получает информацию о таких людях, кто им «сдает» этих агентов-уголовников?

И второй: каким образом их заставляют сотрудничать с государственной программой? Ведь если Денисов не ошибся и там действительно что-то не в порядке, должна быть гарантия, что эти люди будут молчать.

Ответ напрашивается сам собой. В государственной программе участвуют сотрудники милиции, имеющие доступ к информации об агентуре. Дальше все просто, если взять за образец ситуацию с Мамонтовым. К человеку приходят и добиваются тем или иным способом признания в совершении преступления, а если удается – и в сотрудничестве с органами. Кстати, можно немного отступить от первоначальной линии рассуждений и признать, что такое сотрудничество, вполне вероятно, не является определяющим моментом при выборе кандидата на учебу. Главное – причастность к криминалу. На этом их и держат, чтобы потом пасть не открывали и не болтали. Другое дело, что такие «причастные», если о них знает милиция, довольно часто действительно оказываются негласными сотрудниками.