Мужские игры

От нервного напряжения ее зазнобило, да так сильно, что буквально начало трясти. Это не укрылось от внимательных глаз отчима.

– Ты не простыла? Тебя, кажется, лихорадит, – озабоченно заметил он.

– Да, немного, – Настя постаралась спрятаться за спасительную ложь. – Замерзла сегодня сильно, никак отогреться не могу.

– Выпей немножко, – посоветовал отчим, – хорошо для профилактики. Что у тебя есть?

– Не знаю, надо посмотреть, я же спиртное не покупаю. Что-то осталось, наверное, после Нового года.

Леонид Петрович поднялся и открыл дверцу кухонного шкафа, где, как он знал, дочь и зять хранили напитки.

– Я сам посмотрю, – решительно сказал он, – ты обязательно выберешь что-нибудь не то. Так… Ликер не годится, сухое белое не годится… А вот это пойдет. Чувашский ром на травах. Откуда такая прелесть?

– Лешкин аспирант привез. Папа, это для меня слишком крепко, я такое не люблю.

– Это не надо любить, это надо пить, чтобы согреться и расслабиться. И потом, я же не заставляю тебя глушить ром стаканами.

Он поставил на стол две маленькие рюмки, налил себе примерно треть, Настину рюмку наполнил до краев.

– Залпом пить? – с нескрываемым страхом спросила она.

– Зачем же? Пей, как тебе нравится. Маленькими глоточками, если хочешь. Только обязательно съешь что-нибудь сначала, нет ничего глупее, чем пить на пустой желудок. Ты ведь не ужинала?

– Я ела. Честное слово.

– Могу себе представить. – Он усмехнулся и полез в холодильник за ветчиной, которую прислала Надежда Ростиславовна.

Открыв хлебницу, Леонид Петрович извлек получерствый хлеб и сделал Насте бутерброд.

– Ешь, чтобы я видел.

Она стала вяло жевать бутерброд, казавшийся ей совершенно безвкусным. Отчим поднял свою рюмку, повертел в руке, понюхал напиток и поставил на стол.

– Что, не нравится?

– Нравится. Хороший напиток.

– Тогда почему не пьешь?

– Тебя жду. Пить в одиночку – дурной тон, ребенок. Ты ешь, не торопись. Какие вести от Чистякова?

– Процветает. Читает лекции, они там пользуются бешеной популярностью. Звонит мне каждый день.

Настя слышала себя со стороны и удивлялась тому, что стала говорить короткими фразами. Это было ей несвойственно, обычно в присутствии отчима она расслаблялась, рассказывала все с подробностями и пространными остроумными комментариями, много смеялась. Теперь ее как подменили. Неужели отныне так будет всегда?

– Скучаешь без него?

– Не особенно. Некогда. Работы много.

Леонид Петрович между тем вытащил из кармана шариковую ручку, придвинул к себе бутылку с ромом и начал рисовать на этикетке. Настя с любопытством наблюдала за ним. Вот, значит, о чем говорила ей мама. Во время серьезного разговора один на один…

– С Сашей давно виделась? Как там у них дела?

– Нормально. Саня работает, Дашка сидит с малышом и лелеет мечту о втором ребенке.

Отчим помолчал, словно чувствуя, что разговор иссякает, и не зная, каким еще способом его оживить.

– Доела? Ну, давай выпьем, ребенок. Твое здоровье. – Он поднял рюмку.

– И твое, папа.

Отчим слегка пригубил ром и поставил рюмку. Настя сделала небольшой глоток, потом зажмурилась и выпила остаток одним махом. Напиток показался ей слишком крепким, она вообще любила только мартини, ничего другого не пила. Но сейчас выпила до дна в надежде, что пройдет скованность, мешающая ей вести себя нормально. Леонид Петрович снова взялся за ручку и этикетку.

– Чудная у тебя привычка, – не выдержала Настя. – Никогда не знала, что ты рисуешь на этикетках.

– Да ну? – вздернул брови отчим. – Неужели ни разу не видела?

– Ни разу.

– Странно. Впрочем, ты никогда не была особенно внимательной.

– Папа…

– Да я не в упрек, – засмеялся он. – Просто отмечаю. Хотя ты действительно могла этого не знать, в компаниях я себе такого не позволяю, а вдвоем мы с тобой, по-моему, не пили ни разу. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, сегодня это впервые.

– Тогда извини, беру свои слова обратно.

Он снова поднес рюмку к губам, отпил еще немного.

– Мне не предлагаешь? – спросила Настя.

– Тебе уже хватит. Для того чтобы согреться и снять озноб, вполне достаточно одной рюмки. Разве не помогло?

– Помогло, – призналась она.

– Ну и хватит. Если хочешь, добавь в чай капельку, тоже хороший эффект дает.

Настя поставила чашки и разлила чай. Ром и в самом деле подействовал, руки стали теплыми и перестали дрожать.

– Покажи, как ты разрисовываешь этикетки, – попросила она.

Леонид Петрович пододвинул к ней бутылку и взял в руки чашку с горячим чаем. Настя рассматривала этикетку с заштрихованными светлыми участками.

– Забавное художество. – Она заставила себя улыбнуться и удивилась, что это у нее получилось без особых усилий. – Ты только штрихуешь или рисуешь что-то свое?

– Когда как. Если на этикетке есть чей-нибудь портрет, то обычно трудно бывает удержаться, начинаю его уродовать. Усы пририсовываю, бороду, прическу меняю – короче, что в голову придет. Иногда до смешного доходит.

– Даже до смешного? – недоверчиво переспросила Настя, искренне не понимая, что тут может быть смешного.