Мужские игры

Начинал он в шестьдесят восьмом году, как из армии пришел. Хорошую школу прошел, учителя у него были опытные. Заказов в те годы было не так уж много, не сравнить с нынешними временами, потому и исполнителей высокой квалификации требовалось на всю страну не больше десятка. Нераскрытых убийств тогда не любили, заказы приходилось маскировать под аварии, отравления, утопления и прочие несчастные случаи. На долю Парыгина выпадало три-четыре заказа в год, а в остальное время Женя сначала учился в институте инженеров транспорта, потом работал на автозаводе. Он и сейчас там работает. При таком специфическом «хобби» гораздо лучше, когда по месту работы тебя знают много лет, уважают и при необходимости честно поклянутся, что ты – идеал порядочности и дисциплинированности. Никаких «прорех» в биографии, как пришел со студенческой скамьи, так и отдал всю жизнь на благо отечественного машиностроения. Хорошая репутация вкупе с железным здоровьем всегда очень выручала Парыгина. Если поступал заказ, подготовка и выполнение которого требовали отлучки в рабочее время или даже на два-три дня, ему никогда не приходилось связываться с поликлиниками и больничными листами или врать про похороны любимой пятиюродной тетушки. Достаточно было просто пожаловаться на недомогание, и начальство само тут же предлагало ему пойти домой и пару дней отлежаться, чтобы потом не было осложнений. Никому не приходило в голову заподозрить Парыгина в недобросовестности и отлынивании от работы, потому что больничными листами он никогда не злоупотреблял. Один раз в год сваливался с гриппом, больше ничем подолгу и всерьез не болел. И по семейным обстоятельствам никогда не отпрашивался.

Когда его, хромающего и с залепленной пластырем ссадиной на скуле, доставили в милицию и стали расспрашивать, где он был вчера вечером, чем занимался и кто может это подтвердить, Парыгин сразу понял, что таких, как он, у милиционеров десятки, если не сотни. И заниматься каждым подробно и детально у них просто нет возможности. Отбор кандидатов в подозреваемые пойдет по старой привычной схеме. В первую очередь – нигде не работающие, не имеющие постоянного источника доходов, не прописанные в Москве, имеющие судимости или просто попадавшиеся за что-нибудь. Евгений ни под одну из этих категорий не подпадал. Приличный человек, инженер на автозаводе, ветеран, можно сказать, больше двадцати лет на одном месте проработал, коренной москвич, в пьянстве не замечен. А уж об алиби он позаботился, без этого он заказ выполнять не начинал никогда.

Его довольно скоро отпустили. Потом, правда, еще пару раз вызывали, но ничего принципиально нового в вопросах сыщиков не появилось. И Парыгин подумал тогда, что «торпеда мимо прошла».

Что же теперь случилось? Ответ прост. По крайней мере ему самому так казалось. Убийство осталось нераскрытым, сыщики продолжали по нему работать, и где-то вылезла опасная для Парыгина информация. Мало ли как бывает… Дохнул кто, раскололся, проболтался. Всяко случается. И сыскари, дабы не тратить время и силы на тщательную отработку и проверку, решили применить силовой приемчик. Под видом обыкновенных налетчиков. Так-то оно проще выйдет, да и быстрее. Может быть, у них и информация слабовата, наверняка ничего не знают, но почему бы не попробовать? Там, в милиции, Парыгин вел себя тихо, спокойно, интеллигентно, никаких блатных выходок не допускал и уж тем более физическую силу не демонстрировал. Конечно, впечатление о самом себе он создал такое, что ежели виноват – расколется от легкого нажатия. Вполне возможно, что на Петровке начальство сменилось, требует интенсифицировать работу по нераскрытым убийствам, и сыскари теперь по всем тем пошли, кого когда-то с хромой ногой задержали. Он, Парыгин, в этом ряду не единственный. Просто очередной. Один из многих.

Если так, то все отлично. Больше они к нему не сунутся. И информации у них никакой нет. От него ушли – к другому пойдут.