Мужские сны

– Взамуж-то? А что, кто-то предлагал? Что-то не вижу очереди. Любовники были. Целых два. А серьезного ничего. Слушай, а твой Андрей, как он, хорош? Ну, в постели, я имею в виду.

– Ну, Инка, ты вроде не собиралась грешить возле храма.

– Ладно уж, можешь не отвечать. И так вижу, по глазам твоим. Как у кошки весной.

– Прекрати.

– Уже. Так мы идем на объект или нет?

– Идем. Одевайся!

Татьяна с Инной вошли в кабинет Симакова.

– Здравствуйте! – энергично поздоровалась Инна и протянула Симакову свое удостоверение.

– З-здравствуйте, – заикаясь, поздоровался Симаков и встал, уронив при этом на пол ручку.

Он прочитал Иннино удостоверение, вернул его хозяйке и предложил женщинам присесть. И вновь Татьяну передернуло при виде его бегающих глазок, лоснящегося от пота красного лица и паники, которая сопровождала каждое его движение.

– Наша газета заинтересовалась экологическими проблемами в вашем районе, – с ходу взяла быка за рога Инна. – В частности, речь пойдет о Красном боре. Не могли бы вы рассказать, что вами, главой сельской администрации, предпринимается для сохранения этого уникального лесного массива? Насколько мне известно, он относится к Государственному лесному фонду?

– Д-да, относится. Но…

– Значит, охраняется Лесным кодексом?

– Д-да. Но…

– А что означают вот эти огромные мусорные завалы в районе Красного бора? – хладнокровно вела атаку Инна, раскладывая на столе Симакова фотографии свалки.

– Но мы уже это как бы обсуждали недавно на совещании.

– «Как бы»?

– Нет, это к слову…

– Любопытно было бы узнать, что уже сделано по решениям этого совещания.

– Как «что»? Работает комиссия по экологии. Общественная.

– И что? Есть результаты?

– Наверное. Я пока не в курсе, но…

– Понятно. А кроме комиссии, что-нибудь существенное проводилось? Например, вы можете утверждать, что мусор перестали свозить за Огневку или по крайней мере уменьшился объем вывозимого мусора?

– Н-нет, конечно. Утверждать такое я не могу. Не стоять же мне на свалке день и ночь с секундомером?

– С секундомером стоит, насколько я знаю, тренер на тренировке.

Татьяна не удержалась, прыснула. А Инна, похоже, взяла след, как хорошая гончая, и добычу упускать не собиралась.

– Господин Симаков, а когда у вас новые выборы главы администрации?

– Через год.

– И что, вы собираетесь на второй срок?

– Собственно, какое это имеет отношение к разговору?

– Самое прямое. Вряд ли народ проголосует за вас.

– Это почему?

– Наша газета хорошо раскупается населением. К сожалению, мы мало охватываем сельских читателей. Надо бы это учесть и отправить распространителей в ваш район. Особенно после публикации статьи о загрязнении Красного бора.

– У вас все, Инна Борисовна? – спросила молчавшая до сих пор Татьяна.

– Пожалуй.

– Тогда у меня к Анатолию Григорьевичу будут свои вопросы. После нашего разговора о Федоре Кармашеве прошло достаточно времени. Что-нибудь сделано для реабилитации его честного имени?

– Нет, – с явной злобой ответил Симаков. – Этот вопрос меня не касается. Слухи о доносительствах ходили, еще когда я пацаненком сопливым был, так что не по адресу обратились, милые дамы.

Он, как крыса, загнанная в угол, перешел в наступление. Но видно, не учел, что перед ним не обычные посетители и «милые дамы», а журналистки, причем облеченные властью и определенными полномочиями.

– Вы хотите сказать, господин Симаков, что глава администрации такого крупного села может наплевательски относиться к судьбам и репутации своих односельчан? – с тихой яростью спросила Татьяна.

– К тому же фронтовиков, имеющих правительственные награды, – добавила Инна.

– Да, Федор Николаевич Кармашев, к вашему сведению, дважды орденоносец. Он награжден орденом Красной Звезды и орденом Красного Знамени, – жестко продолжала Татьяна.

– Кстати, такое, мягко говоря, аполитичное поведение руководителя села, не интересующегося ни людьми, ни историей, ни традициями родного края, вряд ли понравится односельчанам, да и вышестоящему руководству. А уж пресса поможет им раскрыть глаза на истину, это я вам обещаю, – глядя в упор на Симакова, твердо сказала Инна.

Женщины встали и, не удостоив Симакова взглядом, вышли из кабинета.

Инна с наслаждением вдохнула на улице вечерний воздух и брезгливо произнесла:

– Ох и пахнет этот твой Смердюков! Хряка бы ему в товарищи, вот парочка была б, близнецы-братья.

– Какой он «мой»? Пошел он к черту! А ведь непотопляемый этот Симаков. Думаешь, я не пробовала надавить на него? Ускользает, как червь.

– Ничего. Я такую статью напишу, мало не будет. Ладно, какие у нас планы на вечер? Ух и развернусь я тут у вас! Все женихи мои будут! На танцы пойдем?

– Инка! Тебе паспорт показать или так вспомнишь?

– Ты про дату рождения, что ли? Фи, как все запущено! Если хочешь знать, наш возраст самый сексапильный.

– Сексуально озабоченный, хочешь сказать?

– Какая хрен разница? Нет в тебе огня, Танька! И в молодости такая же вальяжная была, с этакой меланхолинкой. Впрочем, мужики на таких снопами падают.

– Ага. Совсем меня завалили. Под скирдой не видно.