Мужские сны

Вечером жарили во дворе шашлыки, пили грузинское вино, смеялись, вспоминали былое. Павел Федорович, в отличие от остальных выпивший своей наливки, разошелся, раззадорился, по-молодому жестикулируя, рассказывал о временах хрущевской «оттепели», самых лучших, по его мнению, временах. Да и неудивительно, тогда ему, молодому бригадиру, в числе других руководителей предоставили право едва ли не самому решать, чем засевать огромные площади колхозных угодий. Закупочные цены на овощи и зерновые были повышены чуть ли не вдвое, а налоги и другие долги государство списало. Впервые колхозники вздохнули полной грудью. Впереди забрезжили новые горизонты. Пусть ненадолго хватило такой демократии на селе – вскоре высшее руководство вновь закрутило гайки, – но весенний ветер перемен окрылял, вселял надежду на лучшую жизнь. Татьяна, внимательно слушавшая старика, понимала, что эти воспоминания прежде всего ностальгия по ушедшей молодости, счастливым временам любви, семейного лада, больших дел и ощущения своей значимости не только в семье, но и в обществе. Она с грустью подумала о себе, что в старости ее не согреют даже воспоминания.

Надежда перебила свекра громким призывом «что-нибудь спеть» и тут же затянула «Напилася я пьяна». Ее никто не поддержал, но она упрямо допела песню, а потом потащила Виталия танцевать.

Коля, пришедший на семейную вечеринку со своей девушкой по имени Анжела, посмеивался, глядя на то, как родители неуклюже топчутся в ритме танго. Он переключил магнитофон на современную «попсовую мелодию», и молодая пара затряслась уже в своем ритме.

На розовой дорожке появилась еще одна пара. Впереди шла та самая девушка с косой, которую Татьяна восприняла уже как старую знакомую. За ней шел коренастый увалень с мощными бицепсами под серой футболкой.

– О! Дочь с зятем пожаловали! Наконец-то! – закричала Надежда.

– Здравствуйте, – сдержанно поздоровалась обладательница роскошной косы.

– Знакомься, Татьяна, это моя дочь Оксана, а это ейный муженек Александр, – жеманничала Надежда.

Слово «ейный» о многом сказало. Татьяна вздохнула с сожалением: видно, не принято в их семье уважительно относиться к мужчинам. Так уж поставила себя невестка дяди Паши. Все сели за стол. Надежда подала каждому по шампуру с новой порцией шашлыков. Выпили за знакомство, потом за род Кармашевых… Виталий вдруг врубил магнитофон на полную мощность и пригласил на танец Татьяну. Отказываться было неудобно, и ей пришлось пойти на середину двора, где уже танцевали Коля с Анжелой. Звучал старый хит Добрынина «Не сыпь мне соль на рану». Это была песня их поколения, но не с Виталием пришлось разделить Татьяне ее надрыв и тоску, а с Семеновым. Ох, Семенов, Семенов! Вот уж воистину – соль на рану! Она танцевала в объятиях Виталия, но невольно думала о Семенове. Неужели он не вспоминает о ней? Ведь столько было хорошего в их отношениях! Да, любовь была «незаконной», ворованной, но она была! В этом Татьяна не сомневалась. Она помнила его ласки и слова, искренние, щемящие, как будто он все время жалел ее, понимая, что большего, чем эта тайная связь, предложить не может.

– О чем ты думаешь? – вернул ее в сегодняшний день Виталий.

– Так. Обо всем, – неопределенно пожала плечами Татьяна.

– Таня, ты…

– Не надо, Виталий, прошу тебя! Здесь не место да и не время для таких разговоров.

– Но ты ведь не знаешь, что я хочу сказать…

– Все равно не надо.

– Хорошо, не буду, – обиделся он и ослабил объятия.

– Прошу к столу! Кому надоели шашлыки – могу предложить салат из морепродуктов! – кричала заметно опьяневшая Надежда, делая в слове «предложить» ударение на втором слоге.

Они сели за стол, и Татьяна с улыбкой обратилась к Оксане, скучающей в их компании:

– А я, по-моему, видела ваш портрет.

– Мой? – вспыхнула молодая женщина и покосилась на сидящего рядом мужа. – Откуда ему взяться? Вам, должно быть, показалось.

Она вымученно улыбнулась. Татьяна поняла, что сморозила что-то непозволительное.

– Я о фотографии, – попыталась она исправить свою оплошность.

– Ну-у, этих портретов у ней навалом! – любовно обнял жену за плечи Александр. – Я недавно цифровик взял, так теперь щелкаю всех подряд, и Оксану, конечно, в первую очередь. Это вы, наверное, ее в белом платье видели, возле сирени?

– Да, – соврала Татьяна и заметила, с каким облегчением выдохнула Оксана.

Татьяну вдруг осенило: «Неужели это она, там, на берегу? Все сходится: и редкое имя, и возраст, и художник с этюдником. Значит…» Она уже по-другому взглянула на свою приемную племянницу. Каково ей сейчас? Сидеть в обнимку с нелюбимым, изображать счастливую жену, а мысленно быть там, с другим, любимым, но не разделившим с ней этого чувства.