Мужское счастье

До армии он почти не пил, а когда вернулся – «колесо судьбы» завертелось, подминая и раздавливая до хруста. Возвращение отмечали неделю, затем пошли свадьбы, поминки, дни рождения, профессиональные праздники, юбилеи, дружеские посиделки…

После армии прошло четыре года, выпивка за это время крупно подвела дважды. Сначала, чтобы вырваться из заколдованного круга, Иван уехал в областной центр, где проживал еще один армейский друг, Николай, по прозвищу Коляус, с ударением на «я». Высокий, темноволосый, самый серьезный из тройки друзей, после службы Коляус неплохо устроился у себя в городе и звал друзей к себе – в гости и насовсем. Дабрый из Тихомировска уезжать не собирался, он только что внезапно женился – без свадьбы, просто расписавшись в ЗАГСе и задним числом приняв от друзей поздравления по телефону. С его женой ни Иван, ни Коляус так и не познакомились – развод последовал так же нежданно, как бракосочетание. А Ивана Коляус все же перетянул из его «дярёвни», как с добродушной усмешкой называл Безводное.

Коляус замолвил словечко, также сыграла роль запись в военном билете – у знающих людей номер военной части вызывал легкий трепет. Для начала Ивана взяли водителем при всесильном учреждении, перед корочками которого даже полиция по струнке вытягивается. Открывались невероятные перспективы. Можно повторить карьеру Коляуса, он тоже начинал с низов, а сейчас достиг середины местной иерархии. Правда, Коляус не употреблял спиртного изначально, а проблемы Ивана скрывать не имело смысла – после собеседования организация-наниматель провела проверку, где вскрылось даже то, что Иван о себе и своем семействе не знал. Разрешающие документы ушли в Москву, оттуда – в Питер и, наконец, вернулись со всеми подписями, печатями и согласованиями.

Первое время Иван жил у Коляуса, водил служебный «Ауди», а в свободное время знакомился с городскими девчонками. Капитан Стольский, которого возил Иван, ездил, в числе прочего, в Тихомировск, где удалось пересечься с Дабрым. Капитан расследовал дела, где фигурировала надпись «Пол». Просто три буквы, ничего больше, значения никто не знал. Вытатуированная или вырезанная ножом надпись «Пол» встречалась на опознанных и неопознанных трупах в нераскрытых делах-«висяках» в разных городах области, а также у погибших в автоавариях и даже у самоубийц. Между собой носители надписи знакомы не были. Обстоятельства смерти никак не вязались в систему, ничего общего, ни одной ниточки – кроме надписи. Словно некто нарочно шутил над органами правопорядка, как в двадцатом веке, когда на место преступления подбрасывалась определенная карта из колоды или на стене рисовали черную кошку, чтобы показать крутость и навести следствие на ложные мысли. Сейчас такое поведение назвали бы флешмобом – когда разные люди, не сговариваясь, делают одно и то же. Капитан Стольский ничего не добился, следующие его поездки были посвящены другим проблемам – такой вывод Иван сделал из услышанных телефонных разговоров шефа.

Жизнь наладилась, и казалось, так будет всегда. Достойная зарплата подтолкнула к поиску собственного жилья. Иван выбрал замечательную «однушку» в центре.

Если переезжаешь – как не «проставиться» перед новыми знакомыми, количество которых в большом городе росло не по дням, а по часам? Вечером Иван перебрал, а утром на работу не вышел, мучило похмелье. От квартиры пришлось отказаться и ехать домой – уволили в тот же день.

В Безводном Иван сел за руль самосвала и день за днем возил навоз со свинофермы. Не работа мечты, да. Зато над душой никто не стоит. Впрочем, жизнь кое-чему научила, и выпивал Иван с тех пор только в начале выходных.

Два месяца назад судьба вновь повернулась к нему другим лицом. В одну из пятниц после обеда, когда руки крутили большую ребристую «баранку», а душа предвкушала неотвратимо надвигавшийся отдых, позвонила избитая мужем соседка. Ей больше не к кому было обратиться. Развернувшийся самосвал помчался с фермы в деревню. По дороге Иван накачивал себя злостью и в какой-то миг вскрыл купленное на выходные средство от тоски. Чем меньше оставалось в бутылке, тем больше представлялось и, соответственно, готовилось быть сказанным.

Под весом ударивших десяти тонн металла калитка с забором разлетелись вдребезги. Самое паршивое в случившемся – калитка и забор оказались не те. Нужны были следующие, а управляемый нетвердой рукой грузовик въехал во двор деда Филата, который в тот момент рубил головы кроликам. Дед Филат отшатнулся, когда забор словно взорвался на его глазах, и поднял топор.

Зря. После армии Иван умел больше, чем показывал, хотя и меньше тех же Коляуса и Даброго – оба реально дрались с противником, а не сидели за рулем броневика. Реальный бой – не спарринг в спортзале, в бою другой настрой и другие приоритеты.