Мужской гарем

Девушка вышла из-за стола и проследовала в другую комнату. Резо, имитируя грудь, растопырил скрещенные руки и, подмигнув, спросил у Евгения:

— Понравилась?

Тот, тараща глаза, кивнул:

— Еще бы!

Виктор тоже грудь похвалил:

— Членоподъемник у Машки отпадный, но подкатывать к нему бесполезно.

— И все-таки, если не возражаете, я подкачусь, — вежливо сообщил Евгений.

— Вах, молодец! — восхитился Резо. — Настоящий мужчина! Знаешь, почему морда мой плоский?

— Почему?

— Я с Машей в машине нечаянно ехал. Очень трудно мужчине сидеть за рулем, когда рядом маячит такой грудь! В общем, не усидел и тут же въехал мордой в приборный доска. Доска смялась, а морда разгладилась и стала плоской.

Евгений с Виктором рассмеялись, а Резо закручинился:

— Как мамаше теперь покажусь? Что отцу родному скажу? От узбека родился? А бюст, сами видите, каким был, таким и остался. Ему хоть бы что.

С бумагами в руках стремительно вошла Маша и сердито спросила:

— Какая зараза молоко пролила на мои документы?

Виктор «ушел в отказ»:

— Я молоко не пью.

— А я вообще грузин, — сообщил Резо. — Грузины с груди матери пьют вино. Кстати, мы тут как раз о груди говорили.

— Идите вы к черту, похабники! — фыркнула Маша. — Испортили мне документы! Я их еще не смотрела, а они уже молоком все залили. Теперь название холдинга разобрать не могу.

Виктор ее успокоил:

— Не переживай. Холдинг сам нам представится, когда сливаться начнем.

Девушка отмахнулась, с интересом читая бумаги. Резо с шутливым недовольством спросил:

— Слушай, красавица, зачем работой себя надрываешь, когда шеф в гробу прохлаждается?

— Да погоди ты, — рассердилась Маша. — Вы хоть знаете, что мы не одни сливаемся?

— А кто еще? — оживился Виктор.

— Какой-то «Феникс» к холдингу присоединяется. Там вроде тоже босс умер. Ну и дела! — подивилась она.

— «Феникс»? — воскликнул Евгений и, поразившись, подумал: «Точно, дела еще те. Шеф „Феникса“ господин Киселев — второй покойный бой-френд».

Глава 14

Женщина, к удивлению Далилы, все же пришла. Ровно в шесть часов вечера она робко вошла в кабинет и тихо поздоровалась.

Далила уже собиралась домой: глядя в зеркальце, пудрила нос. Увидев пациентку, она с дежурной приветливостью улыбнулась, глазами показала на кресло, поспешно спрятала косметичку в ящик стола, нажала на кнопку селектора и с легкой важностью произнесла:

— Даша, две чашечки кофе, пожалуйста.

— Сию минуту, — мгновенно откликнулась секретарша.

На некоторое время в кабинете установилась тишина. Женщина сидела на краешке кресла и обреченно смотрела в пол. Далила с лихорадочной торопливостью листала рабочий журнал.

К своему стыду, она забыла имя пациентки и теперь не знала, как к ней обратиться. Вообще-то кабинет был анонимный. Пациенты иногда и сами забывали свои имена, называясь сегодня одним, а завтра другим, но Далила не могла позволить себе ошибки. Наконец она нашла нужную запись. «Ирина Сергеевна Левицкая, музыкальный работник…»

— Итак, Ирина Сергеевна, — начала было она, но дверь распахнулась.

На пороге кабинета выросла секретарша с подносом.

— Кофе, — важно сообщила Даша и сверкнула фальшивой улыбкой: все, как учила начальница.

— Ой., зачем? — смутилась Левицкая и пролепетала:

— Большое спасибо.

— На здоровье, — вежливо откликнулась Даша и, виляя задом, стремительно вышла.

Когда дверь закрылась, Далила сделала глоток кофе, приветливо посмотрела на женщину и мягко произнесла:

— Я вас слушаю, Ирина Сергеевна.

Та смешалась, покраснела, на лице появилось страдание.

«Не знает, с чего начать, — догадалась Далила, с трудом припоминая, о чем бедняжка поведала ей вчера. — Хотя, понятно о чем, о том же, о чем и большинство: муж был хорошим, а стал плохим. Обычно выясняется, что хорошим муж не был никогда, разве что в фантазиях жены. Посмотрим, так ли здесь».

— Вчера вы говорили о том, что ваш муж изменился. Если можно, конкретней, каковы перемены? — заранее скучая, спросила она.

Брови женщины удивленно поползли вверх.

— Простите, но я этого не говорила, — растерялась она. — Я совсем о другом.

Теперь смущаться настала очередь Далилы. Нет, она, конечно, вида не подала, ее улыбка была по-прежнему спокойна и приветлива, но в глубине души ей стало стыдно за допущенный промах. Самолюбивая Далила болезненно переживала любые оплошности. Она привыкла к реноме суперспециалиста.

— Это вы меня простите, — извинилась она, чувствуя уже неприязнь к пациентке. — Видимо, я не правильно вас поняла. Так о чем вы, Ирина Сергеевна?

— Я о себе, — встрепенулась Левицкая. — Я уже и к гадалкам ходила, и к всяким там ведунам. Думала, может, порча.

— Порча? Так вы больны? — обрадовалась Далила. — Вы обращались к врачу? Какие у вас симптомы?

— Худею и плохо сплю. Вот знакомые и посоветовали к вам обратиться. Сказали, что вы уж точно поможете. К невропатологу я ходила и даже к психиатру. И ко всяким другим врачам.

— И что же?

— Говорят, здорова. Выписали там успокаивающее, витамины всякие, а разве можно душу витаминами вылечить?

Левицкая отвернулась, желая спрятать слезы в глазах.

— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, — попросила Далила.