Мужской гарем

— Я пока не знаю, кто убил Киселева и Трахтенберга, — продолжила Настя. — Я не знаю, кто убил Шатунова.

— Ясное дело, — кивнула Далила. — А от меня вы чего хотите?

— Вы должны мне помочь. Я не могу долго скрываться. Брусницкий болеет, холдинг на мне, и вообще. Я не создана для того, чтобы скитаться. Долго скрываться я не могу, я привыкла к комфорту.

Далиле хотелось сказать: «Не могу вам посочувствовать. О комфорте раньше надо было думать», — но она промолчала, давая Мироновой высказаться.

— Я хочу вас спросить про коллекционную куртку, — продолжила Настя. — Про куртку, которую якобы Ветка себе купила в салоне в Гостином. Как я поняла, вы утверждаете, что я завела Ветку в салон и чуть ли не силой заставила ее купить эту куртку. А потом купила вторую такую же для сообщницы. Так?

— Так, — подтвердила Далила.

Миронова рассмеялась нервным фальшивым смехом, зло загасила в пепельнице окурок и отчеканила:

— А вы попробуйте Ветку заставить. Она упрямая, как осел.

— Любого можно сделать упрямым, если силой давить. А хитрые уговоры делают беззащитными даже отпетых упрямцев.

— Но дело не в том, — отмахнулась Миронова. — Зачем я Ветку-то уговаривала? Никак не пойму. Если послушать тех продавцов, в салоне у них сплошной эксклюзив, весь товар штучный. Вот и выходит, что я никак знать не могла о второй «диоровой» куртке.

«Она не будет меня убивать», — окончательно для себя уяснила Далила и осмелела.

Презрительно покачав головой, она ответила:

— Накануне вы, а скорей ваша сообщница, в тот салон заходили на разведку. Продавщица Марина посоветовала взять две одинаковые коллекционные куртки от «Диор», якобы для ваших сестер-близняшек.

Миронова побледнела:

— И это вы знаете. Вы везде побывали. Но почему вы взялись за меня? Вы мне мстите?

— За что? Я понятия не имею о ваших настоящих намерениях, но предупреждаю: убивать меня бесполезно. У меня плохая привычка. Я сплетница.

Любую полученную информацию я мгновенно распространяю среди своих друзей и знакомых. А их у меня много. Боюсь, ваша рука устанет стрелять.

— Будь я преступницей, вас стоило бы убить уже за одно то, что вы нос свой в чужие дела суете, — парировала Миронова. — Но я не убийца. Я для того сюда и пришла, чтобы получить от вас информацию.

— Получили?

— Не всю. Хотелось бы знать, что вы делали в квартире Соболева?

Далила призналась:

— Я не могу ответить на ваш вопрос, зато вы на мой можете. Когда у вас свадьба с Артемом Брусницким?

Настя ахнула и побледнела:

— И это вы знаете!

— А Соболев знает?

— Теперь узнает, — пригорюнилась Настя. — Я хотела вас убедить, что кто-то нас подставляет: меня и Ветку, но теперь вижу, бесполезно. Вы совсем мне не верите.

Далила сочла за благо не отвечать. Миронова, пытливо посверлив ее взглядом, продолжила:

— Между прочим, Киселев и Трахтенберг и мои бывшие любовники. Пистолет Ветке я уже подложила. Теперь с куртками заморочка открылась. Скоро выяснится и про Киселева, и про Трахтенберга. Скажут, Ветка их у меня отбила, а я из мести ее подставляю. А Ветка со всеми моими парнями всегда спала. Она била клинья и под Артема.

— Нормальное поведение для ее психотипа. Вы для Веты кумир, — сообщила Далила. — Она вам во всем подражает и мечтает во всем переплюнуть вас.

— Мне только ваших психологических штучек сейчас не хватает! Дура я, что вообще к вам пришла! — закричала Миронова, внезапно стартуя из кресла и решительно покидая комнату.

Когда хлопнула входная дверь, Далила потянулась к телефону, но передумала — звонить в милицию бесполезно.

«Я не могла ее задержать, — успокоила она свою совесть. — Но откуда Миронова мой адрес узнала?»

Выйдя в прихожую, она обнаружила на тумбочке перед зеркалом запечатанный конверт на свое имя. Обратного адреса не было. Судя по штампу, письмо местное, из Питера и послано уже давно. В почтовый ящик редко заглядывали.

«Матвей утром достал и забыл мне сказать», — догадалась Далила.

Она распечатала конверт, вытащила сложенный вдвое тетрадный лист, развернула, прочитала анонимку и поразилась. Кто-то сообщал ей о связи Насти с Артемом. В конце письма был номер телефона и адрес Артема Брусницкого.

Мелькнула мысль: «Странное совпадение. Не Миронова ли это письмо принесла? Может, хочет в ловушку меня заманить?»

В кармане завибрировал сотовый. Сердце екнуло: «Александр!»

Но это был муж, Матвей. Он игриво спросил:

— Ты ужин готовишь?

— Ты письмо из ящика вытащил? — поинтересовалась Далила.

— Конечно, кто же еще. Я уже в твоем «Форде» и еду домой.

— А я тебя жду, — сказала Далила, испытывая разочарование от того, что звонок не от Козырева.

Чаще всего, когда они ссорились с Александром, он первым звонил: когда сразу, когда на следующий день. Она или мгновенно прощала, или позволяла себе поломаться слегка — в зависимости от обстоятельств.

«Почему на этот раз Сашка молчит? — спрашивала себя Далила. — Хлопнул дверью, зараза, и теперь гордо молчит. А что, если он никогда не позвонит?»

В этих обстоятельствах муж показался Далиле во сто крат милей.