Мужской гарем

— Вчера из-за меня погибла девочка, — прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. — А я выгораживала убийцу. Да еще перед кем, прямо перед ошалевшим от горя отцом. Какой я после этой ошибки психолог?

Матвей сочувственно предложил:

— А ты мне все расскажи, легче станет.

— Нет, нельзя. Разрыдаюсь.

— Тогда не рассказывай, правильно, — согласился Матвей. — Потом как-нибудь, когда все уляжется.

Взглянув на часы, он заспешил:

— Извини, мне пора. Посуду в раковину отправишь?

— Отправлю, — кивнула Далила. — И передавай привет своим дурам-студенткам.

— Среди моих студенток дур нет! — крикнул Матвей, уже убегая.

— Зато твоя жена настоящая дура, — со вздохом заключила Далила, но муж ее уже не услышал.

Спустя несколько дней ее трагический вывод опять подтвердился. В кабинет Далилы неожиданно ввалилась Елизавета и выложила на стол газету:

— Почитай, какие ужасы творятся в нашей стране. Только не вздумай расстраиваться.

Совет хороший, но к нему нужен еще совет, как им воспользоваться. В статье пересказывалась история Веты Соболевой с неожиданным для Далилы концом. Убийца Миронова Анастасия признала свою вину и выбросилась из окна.

В ушах Далилы зазвучали слова Андрея Петровича Соболева: «Она сумасшедшая. Боюсь, ее придется не судить, а лечить».

Елизавета спросила:

— О чем призадумалась?

— Да как-то бессмысленно это. Убивала всех, убивала, а потом из окна сиганула.

— Думаешь, папашка Веты помог Насте из окна выпорхнуть?

— Нет, Соболев вряд ли на это способен, — возразила Далила. — А как Настя признала свою вину? В статье об этом ни слова.

Елизавета пожала плечами:

— Точно не знаю, но вроде письмо Настя оставила.

— И что в том письме?

— Письма я не видела, но Соболев мне сказал, что она написала: «Я во всем виновата». Он очень был зол на «журналюг». Негодовал, как посмели его семейное горе превращать в дешевое шоу. Собрался судиться с газетой.

— Ты с ним общаешься? — удивилась Далила.

— Нет, он сам позвонил, сказал про письмо, жаловался на газету. Это было так странно. Я сама удивилась. Мне казалось, что я ему не понравилась.

Далила поняла, что отец Веты не Елизавете звонил, он с ней, с Далилой, таким хитрым образом разговаривал. Спорил с ней. Зацепила она его своей верой в безгрешность Насти. Выгораживая убийцу дочери, оскорбила. Обидела.

Ей и самой было обидно, что так жестоко она обманулась, ошиблась. Если бы просто ошиблась — ее провели, одурачили. Внутри зрел протест, рождающий в ответ желание кого-нибудь обвинить в своей неудаче. В неудаче, которую категорически признавать не хотелось. Такое вот сложное чувство. Не имела права Настя становиться убийцей. Признав свою вину, Миронова взорвала веру Далилы в себя, в свой ум, в свою логику, в свою компетентность.

— А я все равно не верю, что убийца — Миронова, — упрямо прошептала она.

— И правильно делаешь, — поддержала подругу Лиза. — Тебе не в чем себя винить. Ты действительно для Веты старалась. Всех подозревала, даже меня.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Далила.

— Во-первых, я поняла, что ты увидела мои документы. Я оставила бумаги свои на столе, а ты тогда сбежала. А потом, когда Галка ко мне обратилась, ты грубо ее отругала, завопила: «Теперь все пропало, теперь я сама туда ехать боюсь!»

— А Галка — трепло!

Елизавета ласково погладила подругу по руке и попросила:

— Пожалуйста, успокойся. Галка не виновата. Она за тебя испугалась. А я скрытничала по старой привычке. Бизнес — сложная штука, чаще лучше лишний раз промолчать. Зачем афишировать, что я знакома почти со всеми, кто причастен к этой темной истории?

— Незачем, — хмуро согласилась Далила.

— Вот и я так посчитала. А ты забудь эту историю. В ней ты была на высоте. Ты молодчина. И не занимайся пустым самоедством. Отец Веты, кстати, тоже тебя хвалил. Он ведь избавил тебя от большой неприятности.

— Каким образом?

— Соболев сам сходил к твоему племяннику, пожал его честную руку, поблагодарил за заботу о дочери и сообщил…

— Как трагично закончилась эта забота, — саркастично закончила мысль подруги Далила и спросила:

— Адрес ему ты дала?

Елизавета смутилась:

— Ну, я. А что, это секрет?

— Да нет, не секрет. Хорошо, что теперь Женька знает о гибели Веты. И хорошо, что не от меня. Мы уже несколько дней прячемся друг от друга.

Этим вечером Далила отправилась к тетушке Маре. Показала статью, рассказала о гибели Веты и заключила:

— Не трать свои деньги. Телохранитель мне больше не нужен. Преступница оказалась на редкость сознательной. Чтобы не загружать лишней работой стражей закона, она саморазоблачилась и самоуничтожилась.

Тетушка долго молчала, а потом упрямо сказала:

— Боюсь, после этого самоуничтожения телохранитель тебе еще нужней. Миронова никого не убивала.

— Ты и в самом деле так думаешь? — поразилась Далила. — Или просто меня успокаиваешь?

Тетушка усмехнулась:

— А разве тебя это успокаивает? Будто ты понимаешь, что не могла им помочь, этим глупым девчонкам. Будто тебе очевидно, что кто-то руководил ими, этими куклами, которые от ревности и любви добела раскалились. Кстати, а ты?

Далила стушевалась:

— Что — я?