Мужской гарем

«А ведь я выступала перед ней сразу в двух ролях, — подумала Далила, — как свидетель ее преступления и как соперница, избранница Александра. И даже в такой щекотливой и трагической ситуации Настя прекрасно владела собой. Пожалуй, вела себя нагловато. Правда, это от страха. Я не верю, что пистолет с отпечатками своих пальцев Миронова оставила от волнения. Или в комнате младшей сестры Виолетты остался не тот пистолет, из которого убили Киселева и Трахтенберга».

Несколько дней Далила ломала голову, наконец не выдержала и позвонила Андрею Петровичу Соболеву.

— Извините, пожалуйста, — сказала она, — но и вы меня тоже поймите. И сама не хочу вмешиваться в ваше семейное дело, но волей судьбы уже втянута. Я свидетель. Раз так получилось, не могли бы вы мне объяснить, что с тем пистолетом, который Миронова прятала в вашей квартире? Будут меня допрашивать или нет?

— Успокойтесь, не будут, — ледяным тоном ответил Соболев.

— Почему? — растерялась Далила. — Неужели Киселева и Трахтенберга застрелили из другого оружия?

— Как раз из этого.

— А почему я тогда не нужна как свидетель? Я же своими глазами видела, как Миронова пыталась подбросить пистолет вашей дочери.

Соболев рассердился:

— Вижу, вам не терпится попасть на допрос. Я потратил немало денег и сил, чтобы не привлекать вас к этому делу, а теперь выясняется, что старался зря. Если у вас зуд, если вам не терпится исполнить гражданский долг, пожалуйста. Вас хоть завтра вызовут в милицию. Я вам это устрою.

— Не надо, — испугалась Далила. — Просто удивительно, что для меня вы стараетесь больше, чем для дочери. Я и не надеялась произвести на вас такое сильное впечатление.

— Для дочери я и стараюсь! — зло гаркнул Соболев. — Если Вета живет где-то у вас, то с моей стороны настоящая глупость показывать вас милиции. Может, прикажете еще и адрес ваш дать?

— Ах, вот оно что, — прозрела она. — Простите, я не сообразила.

Соболев уже мягче продолжил:

— Я, конечно, благодарен вам. Вы переживаете за мою Вету и помогаете ей, но еще раз прошу, не волнуйтесь. У меня сил достаточно защитить свою дочь.

Далила промямлила:

— Да-да, простите. Больше я вас не потревожу. Всего лишь хотелось узнать про пистолет. Я вдруг вспомнила, что вы даже адреса моего не знаете. Я подумала: если понадобятся мои показания…

Соболев отрезал:

— Не понадобятся. На пистолете множество отпечатков пальцев Мироновой. К тому же, она в бегах. Ее ищут. И других фактов набралось предостаточно. У следователя уже не возникает сомнений, что Киселева и Трахтенберга убила Настя. Для этого у нее есть сильный мотив. Моего компаньона тоже убила она. И банкиршу вашу Настя убила. Этих двоих, как опасных свидетелей.

— Вы знаете про банкиршу? — поразилась Далила.

— Увы, да, — с тяжелым вздохом признался Соболев. — Всего нескольких минут мне не хватило, чтобы застать Филиппову в живых. Как только я разыскал банкиршу, сразу позвонил ей на мобильный. И как раз в тот момент, когда она ехала на встречу с Настей.

— Но почему вы решили, что Филиппова собиралась встретиться с Настей?

— Потому, что она попросила меня узнать, кому принадлежит телефон, с которого ей недавно звонили. Я ей представился, попросил о встрече, сказал, по какому поводу хочу с ней увидеться. Она была очень любезна и сообщила, что скоро освободится. Я поинтересовался, не могу ли ей быть полезен. Тогда она пожаловалась, что у нее проблемы.

Далила удивилась:

— И рассказала какие?

Соболев утомленно вздохнул:

— Конечно же, нет. Филиппова всего лишь сообщила мне номер мобильного и просила срочно узнать, кому он принадлежит. Она ехала на встречу с женщиной, которая с этого номера ей звонила. Я быстро выяснил, что этот номер принадлежит Анастасии Мироновой, хотел банкиршу предупредить, но было уже поздно. Она не отзывалась.

— И вы поверили, что Настя — убийца.

— А вы в это не верите?

— Нет. Миронова не похожа на человека, способного хладнокровно убить четырех человек.

— Это все слова, — рассердился Соболев, — а на кассете, которую вы сами мне дали, она призналась, что подложила пистолет. Заметьте, своей лучшей подруге. Дочери человека, которого она якобы любит.

— Якобы?

Он закричал:

— Настя сто раз клялась мне в любви!

— Я видела эту девушку. Непохожа она на чудовище.

— Думаете, я от нее ожидал такого предательства? — успокаиваясь, спросил Соболев. — Если она невиновна, почему пустилась в бега? Почему не пришла ко мне, не рассказала, что толкнуло ее на подлость? Она не попыталась меня убедить. Если Настя способна подложить мне пистолет, то почему я должен думать, что она не способна убить?

Далила заметила:

— Это разные вещи.

Соболев снова вспылил:

— Перестаньте защищать эту дрянь! Я много думал о ней и понял: она вещь в себе. И артистка к тому же. Настя опасна. Она хитра и умна. Когда юная женщина с таким хладнокровием…

Он осекся и не стал продолжать, лишь сказал:

— Я прошу вас, хватит об этом.

— Хорошо, — согласилась Далила. — Просто я говорила с Артемом, ведь вторую куртку он покупал…