Мужской стриптиз

Она бормотала все быстрее, снова погружаясь в тот жуткий момент, точно заглядывая в омут, где не было ничего, кроме могильной черноты. Почти потеряв контроль над собой, запрыгнула в одежде на постель, завернулась в одеяло, но и там не согрелась. Она говорила, а Марк все быстрее шагал по комнате, затем сунул ей в руку стаканчик с успокоительным.

– Это очень страшно, милый. Я увидела, как напишут в газетах. Умерла, разбилась, и кто-то посочувствует… и все. А на следующий день никто не вспомнит, кроме мамы. У тебя хоть дочь есть… а я уйду и не оставлю никого после себя. Зеленая лужайка и бетонный столбик…

У Насти под рукой зазвонил телефон, но она даже не скосила на него глаза. Раскачивалась, завернувшись в верблюжий мех, уставившись в ночной горизонт.

– Я увидела, как надо жить, Марк. Я хочу семью, нормальную семью. Я хочу дом, где будут смеяться дети. Где мы вместе будем ждать папу, вместе будем ему звонить. Я испугалась. Мне двадцать шесть. Если я упаду, если мне суждено погибнуть, вся эта мишура станет не нужна. Все твои машины, круизы, шубы…

– Ну-у, лапа, какие дурацкие вещи лезут тебе в голову! Ты переутомилась, вот и все. Конечно, в таком состоянии делать трюки нельзя, надо восстановиться. Давай смотаем в Мексику, а?

– Зачем? Чтобы ты там снова, втайне от меня, заказал каких-то массажисток? Или чтобы я услышала, что Арефьева – отработанный материал?

– Постой, постой, о чем ты? Это когда я такую чушь нес?

Она хотела сказать так:

«Милый, ты же такой умный. Прекрасно знаешь, что это не чушь. Ты же летал в Питер, летал в Тбилиси, набираешь там молодых. Мне все понятно, это естественный процесс. Я для тебя – больше не номер первый. Но ты забыл, милый, что я не только девочка по контракту…»

Так хотела сказать, но сил на спор не осталось. Потому что любой разговор неизбежно перерастал в перепалку.

– Если тебе так хотелось высказаться, ты могла бы сказать мне все что угодно, но после…

– А если бы я погибла? Как бы я тебе сказала? Марк, ведь ты бы потом давал интервью… – Настины зубы снова предательски застучали. – Ты бы говорил в интервью, как мы дружно жили, как мы были счастливы вместе…

Его красивые кисти, кисти пианиста, замерли на платке. Но тут же снова пришли в движение.

– Настя, это сильный прием, признаю. Сорвать гастроли на полмиллиона баксов, чтобы устроить мне сцену… Сильный прием. Только как из этого теперь выпутаться?

– Пожалуйста. Давай вернемся домой, заведем ребенка. Уедем прямо сейчас, а?

– Ты же знаешь, что это невозможно. Ты могла бы привыкнуть – мы не первый год раздельно мотаемся по миру. Всегда найдутся люди, которым в радость нас разлучить…

– Марк, я не хотела с тобой разлучаться.

– Тогда что же ты хотела? – надрывным шепотом спросил он. – Что ты хотела сегодня, когда срывала программу? Ты ведь знала, сколько сил я потратил, чтобы пробить этот зал!

– Я хотела жить с тобой. Я хотела семью.

В дверь робко поскреблись. На лестничной площадке уже скопился народ – самые горячие журналисты, ее коллеги по цеху и просто любопытные. Марк приоткрыл дверь, решительно вытеснил всех в коридор.

– Госпожа Арефьева нездорова, она не может с вами говорить. Нет, жизни ничто не угрожает… – И повернувшись к жене: – Если мы срочно не придумаем отмазку для Ги, он нас размажет.

– Я ничего не стану придумывать.

– Настя, чего ты добиваешься?

– Ты меня не слышишь. – Она сама удивлялась, насколько удалось подавить внешние эмоции. Внутри все билось и искрило, но внешне нельзя было расслабляться. – Я хочу семью. Я хочу ребенка.

– Уффф… опять двадцать пять! – Он сорвал с шеи непослушный платок, скинул пиджак. – Лапа, ну куда нам сейчас ребенок? Мы же с тобой сто раз…

– Вот именно. Сто раз. Скоро нашему браку десять лет.

– Лапа, но… ребенок все отбросит назад. Посмотри, сколько тебе удалось за эти годы. Ты настоящая мировая звезда, все в восторге…

– Я не смогу больше выступать. Эти трюки я делать не смогу. Я боюсь сорваться. Марк, давай вместе уедем? У нас все есть, деньги и жилье. Я рожу ребенка…

В сердцах он сломал расческу, которой пытался пригладить локоны.

– Ты в своем уме? – Он забегал по номеру. – Куда уедем? За мной люди, контракты…

Насте внезапно показалось, что она в сотый раз смотрит одну и ту же рекламную заставку.

– Ты мог бы взять творческий отпуск.

– Настя, ну зачем нам сейчас ребенок? Неужели нужно именно сейчас все сломать?

– Тебе интереснее новые имена, чем наша семья? Марк жестикулировал, безмолвно выпуская пар. Оба телефона разрывались, подпрыгивали на столике. Лифт постоянно открывался на этаже. Кажется, приехал месье Жиль, менеджер цирка.

– Я всего лишь хочу быть счастлива. Как миллионы других женщин. Иметь маленький уютный дом, вдыхать запах родных людей, а не гостиничных наволочек.

– И что ты предлагаешь? Разорвать контракт?

– Я уже все тебе предложила.

– То есть… ты меня бросаешь?

– Я не могу здесь находиться. Пока ты ехал, я за час многое обдумала. Полечу в Москву, повидаюсь с мамой. Если… если захочешь, можешь ко мне присоединиться.